В своем развитии древнерусское государство прошло ряд этапов. Рассмотрим их.
На первом этапе образования древнерусского государства (VIII-середина IХ вв.) происходит вызревание предпосылок, складывание межплеменных союзов и их центров - княжений, которые упоминаются у восточных авторов. К IХ в. восходит появление системы полюдья, т.е. сбора с общинников в пользу князя дани, которая в ту эпоху, скорее всего, носила еще добровольный характер и воспринималась как возмещение за военные и управленческие услуги.
На втором этапе (2-ая половина IХ - середина Х в.) процесс складывания государства ускоряется во многом благодаря активному вмешательству внешних сил - хазар и норманнов (варягов). ПВЛ говорит о набегах воинственных обитателей Северной Европы, вынудивших ильменских словен, кривичей и финно-угорские племена чуди и веси платить дань. На Юге же хазары собирали дань с полян, северян, радимичей и вятичей.
Данные Повести временных лет. Летописец отмечает (под 862 годом), что славяне сумели изгнать варяг за море. Но вскоре между ними вспыхнула распря, “и пошел род на род и воевати почаша сами на ся”. (Скорее всего в летописи нашло отражение соперничество племенных союзов Севера и их знати между которой шла т.н. “борьба престижей”). В этих условиях, не желая отдавать первенство кому-либо из своих, славяне и финно -угры со словами: “Земля наша велика и обильна, а наряда (порядка) в ней нет. Да поидете княжить и володеть нами” решили обратиться к соседям-варягам, называвшимися русью, и их князю - Рюрику, с братьями Синеусом и Трувором. Приглашение было принято, Рюрик сел в Новгороде (по другим сведениям - в Старой Ладоге), Синеус - в Белоозере, Трувор - в Изборске. Через два года после смерти братьев Рюрик стал править единолично. В 882 году его преемник князь Олег хитростью захватил Киев, убив правивиших там Аскольда и Дира - норманнов, ушедших ранее от Рюрика. После этого он освободил славянские племена от хазарской дани и подчинил своей власти.
Норманнская теория происхождения древнерусского государства. Эти летописные данные легли в основу т.н. “норманнской теории”, разработанной в ХVIII в. немецкими учеными на русской службе. Ее сторонники приписывали создание государства варягам, давшим ему и свое имя - “Русь”. Крайние норманисты делали вывод об извечной отсталости славян, якобы не способных к самостоятельному историческому творчеству.
Некоторые дореволюционные и большинство советских историков, правда, с разных методологических позиций, оспаривали эту теорию.
Так, академик Б.А. Рыбаков доказывал, что варяги появились в Восточной Европе тогда, когда Киевское государство (возникшее, якобы, в VI в.) уже сложилось и использовались лишь как наемная военная сила. Летописные сведения о мирном “призвании варягов” он считал поздней, вымышленной под влиянием политической коньюктуры, сложившейся в Киеве в эпоху правления Владимира Мономаха, вставкой. “Русь” же, по его мнению, - производное от реки Рось (правый приток Днепра южнее Киева).
Современные исследователи, преодолевая крайности норманизма и антинорманизма, пришли к следующим выводам: процесс складывания государства начался до варягов, сам факт их приглашения на княжение свидельствует о том, что эта форма власти была уже известна славянам; Рюрик - реальная историческая личность, будучи приглашенным в Новгород на роль арбитра и, может быть, защитника от “заморских варягов” (свеев), захватывает власть. Его появление в Новгороде (мирное или насильственное) никак не связано с зарождением государства; норманнская дружина, не обремененная местными традициями, активнее использует элемент насилия для сбора дани и объединения славянских племенных союзов, что, в определенной степени, ускоряет процесс складывания государства. Одновременно происходит консолидация местной княжеско - дружинной верхушки, ее интеграция с варяжскими дружинами и славянизация самих варягов; Олег, объединив Новгородскую и Киевскую земли и сведя воедино путь “из варяг в греки”, подвел экономическую базу под складывающееся государство; этноним “русь” северного происхождения. И хотя летопись относит ее к одному из норманнских племен, но, скорее всего, это собирательное имя (от финского ruotsi - гребцы) под которым скрывалась не этническая, а этносоциальная группа, состоящая из представителей различных народов, занимающихся морским разбоем и торговлей. Тогда, с одной стороны, становится понятным распространение этого термина, уже не связанного с какой-либо этнической группой, среди восточных славян, а с другой - быстрая ассимиляция самих варягов, принявших к тому же местные языческие культы и не державшихся за своих богов.
В эпоху правления Олега (879-912 гг.) в его руках сосредоточилась власть над территорией от Ладоги до низовьев Днепра. Сложилась своеобразная федерация племенных княжений во главе с великим князем киевским. Его власть проявлялась в праве сбора дани со всех, входящих в это объединение племен. Олег, опираясь на мощь славяно-норманнских дружин и “воев” (вооруженных свободных общинников) совершает в 907 г. успешный поход на Византию. В результате был подписан выгодный для Руси договор, обеспечивающий ей право беспошлинной торговли. Новые уступки заключались в соглашении от 911 г.
Игорь (912 -945 гг.) стремился сохранить единство межплеменной федерации, а также защищал ее границы от появившихся грозных кочевников - печенегов. В 40-х годах он совершил два похода на Византию, нарушившую свои соглашения с Русью. В итоге, потерпев неудачу, он заключил в 944 г. менее выгодный договор, а в 945 г. во время полюдья в древлянской земле был убит за требование дани сверх обычной.
Третий, завершающий этап складывания государства начинается с реформ княгини Ольги. Отомстив древлянам за смерть своего мужа, она устанавливает фиксированную норму дани, а для ее сбора устраивает “погосты”, ставшие опорой княжеской власти на местах. Политика ее сына Святослава (964-972), прославившегося победой над Хазарией и походами на Дунай, закончившимися неудачей, требовала мобилизации значительных сил на внешние завоевания. Это несколько задержало внутреннее устроение русской земли.
Полная ликвидация племенных княжений происходит во время правления Владимира Святого (980-1015). Его первые шаги не обещали каких- либо качественных изменений. Так, в 981 г., продолжив политику расширения территории межплеменной федерации, он присоединяет к ней юго-западные (Галицию, Волынь) и западные (Полоцкую, Туровскую) земли.
Пытается он укрепить и языческую веру, а следовательно, свою власть. С этой целью создается пантеон из пяти основных богов во главе с Перуном, который особенно почитался среди княжеских дружинников. Но эта мера мало что изменила, и тогда Владимир идет на своеобразную “духовную революцию” сверху - вводит в 988 г. христианство. Эта монотеистическая по своей сути религия позволила вытеснить местные языческие культы и заложила духовную основу для складывающейся единой русской народности и древнерусского государства.
Следующим решительным шагом, завершающим создание государства, становится замена Владимиром племенных князей своими сыновьями, призванными защищать новую веру и укрепить власть киевского князя на местах. Тем самым он превратил Русскую землю во владение рода Рюриковичей. Укрепление власти дало ему возможность организовать население всей страны для создания мощных оборонительных рубежей на южных границах и переселить сюда часть словен, кривичей, чуди и вятичей. Сам великий князь, если вспомнить былины, начинает восприниматься народным сознанием не как воин - защитник, а как глава государства, организующий охрану его рубежей.
К концу Х века сложились основные признаки древнерусского государства: династическая (родовая) княжеская власть; простейший государственный аппарат в лице дружины и наместников князя; система данничества; территориальный принцип расселения, вытесняющий племенной; монотеистическая религия, усиливающая процесс сакрализации княжеской власти.
В процессе формирования Древнерусского государства можно выделить три основных этапа:
I этап (VIII-середина IX вв.). Происходит вызревание предпосылок государственности в восточнославянских племенах . В этом процессе решающую роль играли внутренние факторы:
Этническая общность,
Определенная схожесть экономических интересов,
Близость территории,
Необходимость защиты от внешних врагов (соседних племен и государств),
Потребность в расширении территории путем военных походов.
Начиная с VI в. у восточных славян обособляется и укрепляется власть родовой аристократии, прежде всего военных вождей, опирающихся непосредственно на реальную вооруженную силу - дружину . Этот тип общественного устройства получил название «военной демократии».
На этом фоне складываются межплеменные союзы и выделяются их центры. К VIII в. у восточных славян возникли определенные предгосударственные формы. Исторические источники свидетельствуют о существовании союзов восточнославянских племен:
· - Валинана (у волынян в верховьях р. Буг),
· - Куявия (отождествляют с Киевом),
· - Славия (связывают с Новгородом),
· - Артания (местоположение неизвестно, возможно в районе современного г. Рязани).
Появляется система полюдья (сбор дани с общинников в пользу вождя-князя, пока добровольно, воспринимающийся как возмещение за военные расходы и управленческую деятельность).
II этап (II половина IX-середина X вв.). Процесс складывания государства ускорился, во многом благодаря активному вмешательству внешних сил - хазар и норманнов (варягов), которые заставляли платить дань славянские и финно-угорские племена.
Но о действительных началах древнерусской государственности можно говорить в первую очередь тогда, когда власть князя стала восприниматься как особенная государственная власть (вторая половина IX-первая половина Х вв.). О её характере можно судить, прежде всего, по организации сбора дани и полюдью, по активной внешней политике, в особенности по отношению к Византии.
Призвание Рюрика новгородцами (862 г.) и объединение его преемником Олегом (879-912 гг.) Северной и Южной Руси под властью Киева в IX в. позволили сосредоточить власть киевских князей над территорией от Ладоги до низовьев Днепра .
Сложилась своеобразная федерация племенных княжений во главе с князем киевским . Его власть проявлялась в праве сбора дани со всех входящих в это объединение племен.
Олег , опираясь на мощь славяно-норманнской дружины и «воев» (вооруженных свободных общинников), совершает успешные походы на Византию в 907 и 911 гг . В результате были подписаны выгодные для Руси договоры , обеспечивающие ей право беспошлинной торговли на территории империи и ряд других привилегий.
Игорь (912-945 гг.)
а также защищал ее границы от появившихся грозных кочевников - печенегов .
В 944-945 гг. он совершил два похода на Византию , нарушившую свои соглашения с Русью, но, потерпев поражения, вынужден был заключить менее выгодный договор с империей.
В договоре с Византией 945 г. встречается сам термин «русская земля ». В этом же году во время полюдья он был убит древлянами за требование дани сверх обычной.
III этап (II половина X-начало XI вв.). Он начинается с реформ княгини Ольги (945-964 гг.). Отомстив древлянам за смерть мужа, она в целях предотвращения в дальнейшем случившегося с Игорем установила фиксированную норму сбора дани («уроки»), а для ее сбора установила особые места («погосты»), где «сидел» (т.е. следил за сбором дани) боярин с малой дружиной.
«Полюдье» превращалось в «повод ».
Погосты стали опорой княжеской власти на местах .
Политика сына Ольги, князя Святослава (964-972 гг.) направлена была в основном на борьбу с внешним врагом . Разгром Хазарии и походы на Дунай требовали больших сил, средств и времени. В связи с этим вопросами внутреннего устройства государства князь-воин (так звали Святослава и в народе, и в летописях) практически не занимался.
Новые шаги в развитии русского государства связывают с деятельностью незаконнорожденного сына Святослава - Владимира I (980-1015 гг.), пришедшего к власти в результате жестокой, кровопролитной борьбы с братьями за киевский престол.
1. Он расширил территорию Киевского государства, присоединив к нему юго-западные (Галицию, Волынь) и западные (Полоцкую, Туровскую) славянские земли.
Кроме того, чувствуя опасность для прочности своей власти, связанную с ущербностью своего происхождения (сын рабыни Малуши - ключницы княгини Ольги), Владимир стремился укрепить княжескую власть в принципе -
· введение монотеистической религии (единобожия) .
· введение института наместников
Сначала он делает это путем создания пантеона из 5 богов во главе с Перуном , который особенно почитался дружинниками. Но эта реформа не прижилась, и он пошел на радикальные изменения - ввел единобожие, приняв сам и заставив принять всю Русь христианство .
Введение христианства не только создало основу для духовного единства русского народа, но и укрепило верховную власть в государстве («един бог на небе, един князь на земле»), повысило международный авторитет Киевской Руси, переставшей быть варварской страной. Кроме того, христианская мораль призывала к смирению, что оправдывало феодальную эксплуатацию простых общинников со стороны князя, его окружения и землевладельцев-бояр, бывших опорой княжеской власти.
Следующим решительным шагом, завершающим создание государства, стала замена Владимиром племенных князей наместниками (ими были 12 сыновей Владимира и приближенные бояре), назначаемыми киевским князем. Наместники должны были
· защищать новую веру
· и укреплять власть князя на местах, будучи «оком государевым».
Укрепление власти дало Владимиру возможность организовать население страны для создания мощных оборонительных рубежей на южных границах государства и переселить сюда часть населения из более северных территорий (кривичей, словен, чюди, вятичей). Это позволило вести успешную борьбу с набегами печенегов . В результате князь, как свидетельствуют былины, стал восприниматься в народном сознании не просто как воин-защитник, а как глава государства, организующий охрану его рубежей.
Завершающий шаг в формировании русской государственности сделал сын Владимира I, Ярослав Мудрый (1019-1054 гг.), положивший начало русскому письменному законодательству. Им была создана первая часть первого письменного свода законов - «Русской правды» («Правда Ярослава»). Она была написана еще в 1015 г., в бытность его наместником в Новгороде, и предназначалась для новгородцев. Вступив в 1019 г. на киевский престол, Ярослав распространил ее на территорию всего государства. Впоследствии, в течение полутора веков «Правда Ярослава» дополнялась его сыновьями («Правда Ярославичей») , Владимиром Мономахом («Устав Владимира Мономаха») и последующими правителями русского государства и существовала как законодательная основа вплоть до принятия первого Судебника в 1497 г.
Появление письменного свода законов в начале IX в. стало необходимым, так как при разложении родовой общины многие простые люди теряли свой статус и терпели обиды, не имея возможности обратиться к родовым коллективам. Единственной защитой для общинников и простых горожан становился князь и его дружина. Это еще больше увеличивало власть князя.
«Русская правда» как развивающийся памятник дает представления об усложняющейся социальной структуре , категориях свободного и зависимого населения, т.е. собственно объектах и субъектах государственного управления.
Будучи преимущественно процессуальным сборником, «Русская правда» мало говорила о судебной организации (упоминаются князь и судьи как органы суда, и княжий двор - как место суда). Дело в том, что многие споры решались вне суда, силами самих заинтересованных сторон.
Значение «Русской правды» состоит в том, что она повлияла на развитие местного законодательства и в дальнейшем общегосударственного.
Кроме того, в ней проводилась идея ответственности власти в судебных делах, прежде всего перед Богом, а суд своекорыстный в интересах самой власти квалифицировался как неправый.
В целом первый письменный законодательный свод Руси представляет собой важное свидетельство зрелости государства.
Таким образом, к началу XI в. Киевская Русь имела основные черты сформировавшейся государственности :
Единую территорию, охватывающую место проживания всех восточных славян;
Династическую княжескую власть, распространявшуюся на всю территорию государства;
Единую систему государственного управления, основанную на наместничестве;
Единую для всего государства налоговую систему;
Единую монотеистическую религию, усиливающую процесс сакрализации (освященности) княжеской власти;
Единую правовую основу в виде письменного свода законов.
В последующие периоды данные черты русской государственности получили дальнейшее развитие.
Формирование государственности происходило в несколько этапов, в ходе которых осуществлялся переход от социальных форм организации общества к политическим, от социальных норм первобытного общества к государственно установленному праву.
Как показано выше, наиболее ранней формой социальной организации общества являлась община, которая прошла ряд этапов в своем развитии. На смену изначальной родовой (кровнородственной) общине с течением времени пришла община соседская (территориальная): не все ее члены вели свое происхождение от единого предка, поскольку в составе общины могли оказаться пришельцы-чужаки, в то время как некоторые кровные родственники вынуждены были покидать своих сородичей в поисках заработка. Производство в такой общине имело преимущественно натуральный характер, земледелие и ремесло не были дифференцированы, товарно-денежные отношения отличались неразвитостью, разделение труда между общинами было крайне слабым или отсутствовало вообще. Община выступала в качестве непосредственного владельца принадлежавшей ей земли. Каждая семья, входившая в состав общины, получала из общинного фонда индивидуальный надел, которым и пользовалась вначале временно, а впоследствии и постоянно. Первоначально существовали традиционные периодические переделы земли между семьями – такая практика была формой проявления общинного контроля над принадлежавшими ей землями; впоследствии переделы постепенно прекратились, так что отдельные семьи закрепили свои участки в наследственное пользование. Но при всех условиях значительная часть общинных земель (нераспаханная целина, лес, река, выгон для скота и пр.) оставалась в общем пользовании и разделу не подлежала. Кроме того, часть пахотной земли могла быть оставлена для совместной обработки. Крестьянские семьи владели участками общинной земли до тех пор, пока оставались членами общины. Частная собственность на землю не была еще развита в достаточной степени. Нараставшие с течением времени процессы имущественной дифференциации внутри общины, как правило, не вели автоматически к ее краху и развалу. С другой стороны, обедневшие и разорившиеся крестьяне могли все-таки поддерживать свой статус свободных людей, опираясь на поддержку и помощь общинного коллектива. Длительное (в течение тысячелетий) сохранение сельской общины как основной формы социально-производственного объединения людей составляет один из существеннейших квалифицированных признаков общественной организации стран Древнего Востока. Несмотря на экологические катастрофы, социальные потрясения, падение государств, смены династий, община каждый раз возрождалась и продолжала функционировать в своей первозданной сути. Явившись следствием и показателем низкого уровня развития производительных сил древневосточного общества, община, в свою очередь, оказала обратное тормозящее воздействие на направления и темпы экономического, политического, культурного развития этого общества. Таким образом, причина и следствие, диалектически меняясь местами, определили преобладание консервативных тенденций в общей перспективе исторической эволюции древневосточных социально-политических структур.
Управление общиной осуществлялось коллективным собранием всех ее членов. Кроме того, существовал старейшина, решавший общие дала по согласованию с советом, – в последнем были представлены наиболее авторитетные лидеры родовых кланов. Главы общин и общинных советов обычно избирались при соблюдении более или менее демократических процедур. Функции общинного старейшины были достаточно широки и разнообразны: справедливые переделы пахотных участков между семьями, регулирование использования неразделенных общинных угодий, организация общественных работ, представительство общины во взаимоотношениях с соседними общинами, отправление функций культового характера и т.д.
Со временем старейшина, возглавлявший общину, приобретает над ее членами определенную власть. Под термином «власть» принято понимать возможность лидера человеческого коллектива осуществлять свою волю либо с согласия тех, кого эти веления затрагивают, либо вопреки их сопротивлению. Власть общинного лидера была так называемой властью положения, высшей позицией в шкале категорий «престиж – авторитет – власть», которая не имела никаких других оснований, кроме двух предшествующих ступеней («престиж – авторитет»).
Дальнейшая эволюция общественного развития приводила к формированию более высоких и более сложно организованных политических структур, которые в современной литературе принято именовать надобщинньми или протогосударственньми. Для возникновения первичных (простых или племенных) протогосударств необходимо было наличие трех основных факторов. Первый из них – оптимальная экологическая среда, как бы объективно подталкивающая население данного региона к стиранию общинных границ, к более тесной межобщинной интеграции (конкретными примерами могут служить условия, возникавшие в долинах крупных рек – Нила, Тифа и Евфрата, Инда и Ганга, Хуанхэ и Янцзы, разливы которых оказывали однотипное воздействие на хозяйственную жизнь всего проживавшего здесь населения, безотносительно его общинной принадлежности). Второй фактор – это уровень общественного производства, необходимый и достаточный для достижения определенной массы избыточного продукта, – последний, в силу возрастания своего количества и разнообразия, превращается в действенный стимул налаживания и укрепления межобщинных интеграционных связей. Третьим фактором становилось достижение оптимального демографического показателя, определенной плотности населения.
Что же касается роли войны в процессе становления надобщинных организаций, то господствовавшая в предшествующей литературе точка зрения на этот счет к настоящему времени решительно пересмотрена. Большинство современных исследователей полагает, что войны и завоевания являются скорее не причиной, а следствием возникновения надобщинных протогосударственных объединений. И хотя определенную роль военного насилия в процессе раннего политогенеза отрицать нельзя, соперничество между наиболее могущественными старейшинами в стремлении распространить свою власть за пределы одних только собственных общин осуществлялось преимущественно мирными средствами.
В результате указанных процессов складывалась ситуация, когда наиболее удачливый лидер одной из общин объединял под своей властью несколько соседних общин. Первичное (простое или племенное) протогосударство, возникавшее вследствие такой интеграции, представляло собою группу общинных поселений, одно из которых, являвшееся родиной протовождя, становилось центральным, а остальные превращались в региональные подразделения образующегося территориального единства.
Среди главных направлений деятельности вождя, возглавляющего отныне надобщинную структуру, помимо традиционной административной функции, изначально ему присущей, гораздо более значительную роль приобретает функция военного руководства, которая выходит на передний план. Поскольку в одном регионе, как правило, возникало одновременно несколько протогосударств, неизбежно возникавшее между ними соперничество, имеющее целью реализовать объективно сложившееся хозяйственное и демографическое преимущество, могло быть разрешено только с применением военной силы. Такое положение имело своим следствием усиленное (иногда даже гипертрофированное) развитие милитаристских управленческих подразделений, а также складывание особой социальной группы воинов-дружинников, для которых военный промысел становится фактически профессиональным занятием. Естественно, что в силу чрезвычайной важности военной функции среди других направлений деятельности надобщинных политических структур, высшее руководство складывающимся военным ведомством сосредоточивается в руках верховных лидеров ранних протогосударственных объединений.
Заслуживает самого пристального внимания еще один важнейший процесс, сопровождающий трансформацию власти общинного лидера во власть вождя первичного протогосударственного объединения. Дело в том, что первоначально порядок замещения верховной власти в ранних протогосударствах фактически ничем не отличался от способа, традиционно применявшегося в общинных коллективах, – он оставался выборным, и никаких других форм делегирования общественной власти еще в принципе не существовало. Между тем высшим интересом правителя, вкусившего власть и сопровождающие ее преимущества и привилегии, являлось стремление к максимально прочному, длительному и безоговорочному овладению этой властью, а в идеале – к закреплению ее за своими потомками и наследниками, т.к. это последнее обстоятельство было способно придать власти правителя характер максимальной легитимности, гарантировать ее от каких бы то ни было посторонних посягательств. Легитимизация власти верховного правителя отвечала также интересам и подавляющего большинства людей, объединенных в рамках надобщинной политической структуры, поскольку она приводила к укреплению интеграционных процессов, способствовала ослаблению либо даже полному преодолению центробежных импульсов, чьими носителями традиционно оставались лидеры региональных подразделений. В конечном счете, именно сильная, обладавшая безоговорочным авторитетом центральная власть могла придать свойства прочности и устойчивости складывающейся протогосударственной социально-политической конструкции, – свойства, нужда в которых на первых порах была особенно ощутимой.
В этих условиях мощным рычагом, радикально усилившим легитимность власти, явилась ее сакрализация. Вся система существовавшего в обществе религиозного культа, все его духовные и материальные ресурсы были мобилизованы на обоснование особого мистического статуса верховного правителя, который отныне оказывался коренным образом противопоставленным всей остальной массе смертных. Верховный правитель приобрел свойства носителя божественной благодати, превратился в связующее звено между земным миром и сферами обитания сверхъестественных сил. Сакрализация личности вождя способствовала окончательному формированию данной должности как политико-правового института. В свою очередь, институционализация должности вождя вызвала к жизни тенденцию ее постепенной деперсонализации, придание этой должности символического, внеличностного и сверхличностного характера. Властные полномочия стали рассматриваться как атрибуты, присущие вождю имманентно и даже безотносительно самого факта их реального исполнения; столь же имманентно в глазах общества стали присущими вождю и сакральные характеристики. Власть вождя над людьми стала его пожизненным правом, дарованным ему богами, – естественно, что в этих условиях принцип выборности протогосударственного лидера утрачивал реальный смысл и потому был существенно трансформирован. По крайней мере, был существенно сужен круг лиц, чьи претензии на власть могли быть приняты в расчет. Этот круг был ограничен определенным числом кровных родственников и ближайших помощников вождя.
Закрепление принципа наследования верховной власти в рамках одной семьи (причем, что весьма существенно, – по главной линии родства) имело очень важные последствия не только с точки зрения консолидации самой этой власти, но и в плане стабилизации всей социально-политической структуры первичных протогосударств.
Таким образом, первичное протогосударственное объединение представляло собой не простую механическую совокупность нескольких общинных образований, но принципиально новое, неизмеримо более высокое социальное единство, обладающее признаками политической структуры, окончательное становление которого вызвало к жизни возникновение целого ряда неизвестных ранее управленческих функций (прежде всего, военной, а также генетически связанной с ней судебной) и необходимых для их реализации механизмов. Власть вождя в протогосударстве уже оформилась в целостный политико-правовой институт, прочность которого остается незыблемой независимо от личностных качеств конкретного носителя этой власти. Из слуги общества, выполняющего своего рода общественное поручение, протогосударственный вождь превращается в правителя, возвышающегося над обществом и потому ощущающего себя способным к политическому диктату. Преимущества и привилегии, сопряженные с исполнением верховной власти, уже не рассматриваются обществом как своего рода компенсации политическому лидеру за его управленческие усилия, – они воспринимаются как свидетельства сверхчеловеческого статуса правителя, как проявления проливаемой на негр божественной благодати. Право вождя на верховное руководство признается безусловным и неоспоримым; таким же неоспоримым является и принцип перехода власти в руки наследников вождя в рамках генеалогического родства. Сильная, получившая свое сакральное обоснование верховная власть, легитимность которой была распространена общественным сознанием как на ее носителя, так и на его потомков, являлась в условиях протогосударства тем прочным стержнем, который в значительной степени обеспечивал жизнеспособность всей общественно-политической конструкции. Дальнейшая эволюция древневосточных политических структур (протогосударство – раннее государство – развитое государство) шла в значительной степени под влиянием этого важнейшего политико-правового института, в котором атрибуты авторитаризма и сакральности не уступали по значимости друг другу.
Более развитая административно-политическая структура, именуемая ранним государством, отличается от протогосударства не только внешними показателями (как правило, более обширной территорией, заселенной десятками и сотнями тысяч людей, принадлежавшия к различным, далеко не всегда родственным родам и племенам), но и важнейшими сущностными характеристиками. В раннем государстве функционирует сложная, разветвленная, иерархически структурированная система администрации, обычно подразделяемая на три основных уровня – центральный (высший), региональный (средний) и местный (низовой). Если на высшем уровне уже может быть отмечена значительная специализация управленческих функций (военно-организационная деятельность, отправление религиозно-культовых поручений, руководство канцелярским делопроизводством, забота об общественных хранилищах, курирование ремесленными службами, иногда даже осуществление контрольно-ревизионных полномочий), то на среднем уровне эта специализация выражена гораздо слабее, а на низшем – практически совершенно отсутствует. Зато именно на низшем уровне приобретает все более важное значение функция организации общественных работ, которая именно в рассматриваемый период выходит на одно из первых мест во всей системе государственного управления. Массовые общественные работы, связанные в первую очередь с градостроительством, с мелиорацией почв, с прокладкой дорог, с возведением культовых сооружений, всей своей тяжестью возлагались на плечи свободного сельского населения, массы крестьян-общинников, которые трудились на этих объектах по особым разнарядкам, поочередно, в свободное от сельскохозяйственных забот время, находясь в эти дни на полном государственном обеспечении. При этом следует заметить, что участие в таких мероприятиях отнюдь не рассматривалось современниками как выполнение подневольных, принудительных отработок, – напротив, высокая общественная значимость такого труда придавала ему характер почетности и престижности. И если иметь ввиду, что подобная практика, несомненно, способствовала значительному возрастанию авторитета тех администраторов низового звена (а именно – глав общин), на которых была возложена непосредственная организация общественных работ, то не будет удивительным факт прогрессирующего возрастания роли тех руководителей и тех возглавляемых ими центральных правительственных структур, которые отвечали за реализацию данной функции в общегосударственном масштабе.
Период существования ранних государств характеризовался также значительным возрастанием религиозно-идеологического воздействия на общественное сознание. Процесс сакрализации верховной власти, начавшийся в протогосударственную эпоху, в рассматриваемый период достигает своего полного и окончательного завершения. Правитель раннего государства в глазах современников предстает либо в качестве сына бога, либо даже самого бога, – в соответствии с этим могущество и всевластие верховного правителя утрачивают какие-либо офаничительные границы, существующие в человеческом понимании. Окончательная институционализация и деперсонализация верховной власти превращает верховного правителя в символ, олицетворяющий государственное единство.
К эпохе раннего государства относится возникновение еще одного процесса, оказавшегося чрезвычайно важным для дальнейшего развития всех без исключения сторон социально-экономической, политической и правовой жизни древневосточных обществ. Речь идет о возникновении элементов новой формы собственности, именно частной собственности, не существовавшей в более ранних административно-политических образованиях. Возникновение этой новой формы собственности было связано с появлением и прогрессирующим возрастанием количества продуктов материального производства, оказывающихся излишними по отношению к реально существующим общественным потребностям. Эти излишки возникали из двух основных источников – внутреннего, каким являлось совершенствование форм хозяйствования (увеличение размеров пахотных площадей, повышение урожайности, совершенствование орудий ремесленного производства и т.д.), и внешнего, приносимого военными успехами (захват военнопленных, чей даровой труд мог быть использован в производстве; поступление дани с покоренных и зависимых соседних племен). Образующиеся материальные излишки становились товаром; имела тенденцию превратиться в товар и рабочая сила. Стал складываться рынок, где обращались товары и услуги; возникала необходимость в деньгах как средстве всеобщего эквивалента. Зарождение частнособственнических отношений знаменовало достижение той ступени общественной эволюции, которая означала перерастание раннего государства в государство развитое.
Важнейшим общественно-политическим процессом, произошедшим на рассматриваемой стадии, было установление баланса взаимоотношений между складывавшейся частной собственностью и административно-командной системой, которая олицетворяла собой государство в типичной для него форме древневосточной деспотии.
Коллективные формы ведения хозяйства, практикуемые на протяжении многих предшествующих тысячелетий, превратили в аксиому общественного сознания представление о том, что собственность принадлежит всем одновременно и никому конкретно. Постепенное, шедшее с нарастающей интенсивностью делегирование верховной власти в руки сакрализованного правителя сопровождалось одновременным делегированием ему и функций верховного собственника; процесс деперсонализации верховной власти имел одним из своих важнейших следствий оформление институтов господствующей формы собственности, каковой являлась собственность государственная. Конечным результатом действия указанных тенденций явилось возникновение специфического феномена, составляющего квалифицирующий признак всех общественно- политических отношений на Востоке, – так называемого феномена власти-собственности, две составные части которого (власть и собственность) слиты в нерасчленяемое единство.
Становление и окончательное оформление феномена власти-собственности означало важнейший шаг в институционализации государственного устройства древневосточного общества в форме деспотической административно-командной системы. И пока оставалась незыблемой вызвавшая ее к жизни социально-экономическая и политическая основа, эта система, наделенная высокой степенью относительной самостоятельностью, обладала большими регенерационными возможностями, способностями к бесконечному воспроизводству самой себя в практически неизменных, поистине клонированных формах.
С теоретической точки зрения развитие институтов частной собственности, с особой силой проявившееся в эпоху развитого государства, представляло собой потенциальную опасность для устоев административно-командной системы. Поскольку избыточный продукт, производимый обществом во все возрастающем количестве, попадал в руки частных собственников непосредственно, т.е. минуя стадию его перераспределения централизованными государственными структурами, это угрожало целостности всей общественно-политической системы. Вместе с тем, административно-командная система была не в состоянии не допустить концентрации богатств в руках частных собственников, поскольку развитие приватизационных процессов было вызвано к жизни всем ходом предшествующего общественного развития. Единственно возможной ответной реакцией системы на объективно складывающуюся ситуацию было стремление поставить под строгий контроль развитие частнособственнических отношений, максимально ограничить сферу действия рынка товаров и услуг. Подобная реакция, имевшая на первых порах характер инстинктивно-оборонительного рефлекса, превратилась впоследствии в целенаправленную государственную политику, конечной целью которой была нейтрализация дезинтегрирующих тенденций, стабилизация всей общественно-политической системы, базирующейся на феномене власти-собственности. Отныне и навсегда было определено положение частной собственности по отношению к собственности государственной – положение второстепенное, подчиненное и зависимое. Частная собственность получила возможность функционировать исключительно лишь с соизволения и под покровительством властей: каким-либо собственными, твердо определенными правовыми гарантиями она не обладала изначально, – никаких подобных гарантий она не смогла приобрести и в ходе всей своей последующей эволюции.
Еще один важнейший процесс, завершение которого также приходится на эпоху развитого государства, связан с окончательной институционализацией системы принуждения. Сакрализация верховной власти изначально и имманентно содержала в себе потенцию принуждения, поскольку ее носитель, наделенный сверхъестественным могуществом, обладал правом на действия, которым его поданные не могли противостоять. Но поскольку внутриобщественные конфликты на первых порах еще не выражались с достаточной определенностью, угроза принуждения первоначально проявлялась лишь за пределами общества, будучи неразрывно связанной с военной функцией государства. Здесь она могла воплощаться в конкретные формы насилия, направленные против пленных, захваченных в ходе победоносных войн, а также против тех контингентов иноплеменников, которые поступали в виде «дани кровью» с покоренных и зависимых народов. Но когда эти категории чужаков оказывались имплантированными внутрь общества, приобретая статус рабов, формирующиеся способы и методы принуждения также перемещались вслед за объектами своего применения. При этом институционализация принуждения объективно ускорялась и в определенной степени упрощалась тем обстоятельством, что раннее рабовладение имело преимущественно коллективные формы, так что первым фактическим «хозяином» рабов-иноплеменнико являлось государство в целом, – вследствие этого правовая регламентация институтов принуждения и насилия, направляемая централизованной, концентрированной волей, характеризовалась высокой степенью единообразия, а потому – общеобязательности и императивности.
Дальнейшая активизация приватизационных процессов, о которых шла речь ранее, с неизбежностью коснулась и отношений рабовладения, – наряду с господствующими коллективными его формами возникли и укрепились частнособственнические формы. Кроме того, с течением времени рабы перестали быть единственными объектами воздействия институтов принуждения и насилия, – количество таких объектов стало стремительно возрастать за счет представителей гомогенного населения, то есть тех соплеменников, которые по различным причинам «заслужили» применения против них мер государственного воздействия. Уже достаточно хорошо апробированные на «чужаках», эти меры оказались тем более эффективными в борьбе против «своих» правонарушителей и преступников, начиная от внешне добропорядочных должностных лиц, уклонившихся от выполнения распоряжений вышестоящих властей, и кончая потерявшими человеческий облик насильниками и убийцами. Разумеется, и все возраставшее разнообразие морально осуждаемых действий, и рост числа субъектов подобных антисоциальных проявлений неизбежно вели к определенной дезинтеграции институтов принуждения и насилия, – дезинтеграции, проявившейся как в изменении их восприятия общественным сознанием, так и в реальном функционировании соответствующих государственных механизмов. Однако можно со всей определенностью утверждать, что вплоть до самых заключительных этапов истории древневосточных государств, институты принуждения и насилия, действовавшие в них, отличались гораздо более высокой степенью централизованной регламентации, чем это было свойственно античным европейским государствам средиземноморского региона.
Институционализация принуждения и насилия явилась тем решающим стимулом, который привел в движение еще один важнейший процесс, завершившийся на стадии развитого государства. Речь идет об институционализации закона как такового, – закона как материализованной государственной воле, воплощенной в регламентированной норме, обязательной для исполнения всеми членами общества. Нормы, регулирующие отдельные, первоначально разрозненные элементы общественных отношений, приобретали с течением времени тенденцию к консолидации в компактную, по возможности непротиворечивую систему, призванную разрешать коллизии, которые могут возникнуть в более обширных сферах человеческого бытия, одной или даже нескольких смежных, – сферах, которые ныне принято именовать отраслями права. Образцами такой законотворческой деятельности, их конкретными результатами могут служить сохранившиеся до наших дней первые систематизированные сборники или своды правовых норм, действовавшие в различных древневосточных государствах. Вполне естественно, что историческая традиция приписывает их авторство конкретным верховным правителям данного государства.
Содержание первого этапа обусловливалось рядом характерных черт. При князе Олеге были решены следующие важные государственные задачи: присоединены земли ряда восточнославянских племен - древлян, северян, радимичей, тиверцев, уличей; была введена выплата дани «полюдья», которая помимо развитого сельского хозяйства, ремесла, торговли, составила одну из экономических основ государства. Именно за счет дани и военной добычи содержались органы государственного управления, дружина (постоянное профессиональное войско), ближайшее окружение князя и собственно его “двор”. Характерно, что князь Олег (по сути, регент при малолетнем сыне Рюрика - законном наследнике Игоре) и его дружина, состоявшая в основном из приильменских славян, вели себя на юге как завоеватели. Это не могло не вызвать у коренных жителей этой территории приднепровских славян резко отрицательного отношения к пришельцам.
Преемнику Олега князю Игорю пришлось подавлять многие годы сепаратистские устремления ряда племенных союзов. Княгиня Ольга стремилась укрепить великокняжескую власть и молодую национальную государственность с помощью социально-экономических нововведений. Она упорядочила размеры взимаемой дани, определила места ее сбора (погосты), впервые провела некоторые реформы в системе административного управления (были заключены договоры с рядом местных племенных элит о разграничении сфер влияния). Однако именно при ней наметилась негативная для укрепления государства тенденция захвата общинных земель. Именно в этот период западноевропейские хроники стали называть Русь “Гардарика” - страна городов, которых, по европейским меркам было более ста. С этой позиции европейский характер государства очевиден. Кроме того, увеличивалось количество градов-замков как центров феодального землевладения. При сыне Ольги великом князе Святославе укрепились государственные основы, обороноспособность страны, совершенствовалась система управления. Однако славу ему и Руси принесли многочисленные военные победы на Балканах, в борьбе с Византией, разгром ненавистного врага - Хазарского каганата.
На втором этапе при князьях Владимире и Ярославе Русь достигла расцвета в своем развитии. За тридцать пять лет правления Владимира, который стал князем в результате военно-политического конфликта, Древняя Русь превратилась в мощную империю (термин условный). При нем продолжался процесс территориального расширения. В состав государства были включены земли вятичей, хорватов, ятвягов, Тмутаракань. Червенские города. При нем были созданы приграничные города-крепости - Белгород и Переславль. При великом князе Ярославе могущество государства достигло наивысшего расцвета. Особенно упрочилось его международное положение. Именно при нем значительно усилилась экономическая мощь государства. Высокого уровня развития достигло сельское хозяйство. Наряду с подсечной и переложной системами землепользования широко внедрялось двуполье (сочетание засеваемого поля и пара). Несколько позже появилось трехполье (чередование полей: озимого, ярового, пара). Активно расширялись пахотные земли за счет лесных площадей. Увеличился ассортимент высеваемых культур. В монастырских и княжеских хозяйствах появились культурные сады и высокопродуктивные огороды. В этот период в странах Западной Европы уровень сельского хозяйства был в целом аналогичен древнеславянскому. Там также развивались переложная система, двуполье и трехполье, а в северных районах Европы (в Скандинавии, на Британских островах, на севере Германии) сохранялось подсечное земледелие. Однако здесь, несмотря на некоторое распространение плуга, главным земледельческим орудием оставалась мотыга. Развитие ремесла также укрепляло экономику. Особенно высокого профессионального уровня достигла его городская разновидность. В городах насчитывалось до 50 ремесленных специальностей, притом, что 9 из них были напрямую связаны с обработкой металла. Русское ремесло по техническому и художественному уровню стояло не ниже, а зачастую значительно выше ремесел стран Европы. Русские стальные клинки, кольчуга, золотые и серебряные изделия, резьба по кости, финифть вызывали восхищение, как на Западе, так и на Востоке. Широкие масштабы приобрела международная торговля. Русских купцов, русские товары знали в Европе, Азии, на Ближнем Востоке. К основным экспортным товарам относились: лес, сельскохозяйственные продукты, оружие, серебро с чернью, ювелирные изделия, эмаль и т.д.
Главной тенденцией третьего периода развития древнерусской государственности стала попытка предотвращения надвигающегося распада, как в экономической, так и в социально-политической и военной областях, стремление стабилизировать положение внутри государства, ликвидировать сепаратистские тенденции. Эти попытки были достаточно осуществлены великим князем Владимиром Мономахом. Аксиома, известная издревле, гласит: сильная государственная власть должна опираться на сильную армию. Вооруженные силы Новгородско-Киевской Руси известны по летописям под названиями дружина, рать, воинство, сила, войско, полк. Необходимо подчеркнуть, что на характер вооруженных сил накладывали особый отпечаток раннефеодальный характер государства, остатки родоплеменных отношений. Причем просматривалось взаимовлияние государственных органов и вооруженных сил, которые структурно включали дружины, ополчение, наемников. Дружинная военная организация составляла основу армии. Являясь постоянным ядром вооруженных сил Руси, дружина, кроме того, принимала участие в управлении государством. Великий князь советовался с ней о войне и мире, об организации походов, о сборе дани с подвластного ему населения, о суде, других государственных делах. Дружинники помогали князю управлять его домом, хозяйством, от его имени творили суд и расправу, собирали торговые и судебные пошлины, торговали княжескими товарами, вели дипломатические переговоры с другими странами.
Великокняжеская дружина делилась на два разряда: старшая дружина; младшая дружина. Старшая дружина - знатные, богатые феодалы, местные князья, бояре, нередко близкие родственники великого князя, имевшие земли, челядь, свои военные отряды. Они - ближайшие советники князя, соратники по государственному управлению, исполнители важнейших поручений. По отношению к великому князю они несли вассальную, главным образом, военную повинность. Например, в 923 г. князь Игорь дал воеводе Свенельду право собирать дань с древлян “...по черной куне с дыму...”. Младшая дружина - рядовые воины (детские, отроки, гридни) набирались зачастую из вольных, охочих людей и составляли главную ударную силу войска. В мирное время они были слугами князя, обслуживали его дворцовое хозяйство, выполняли отдельные поручения, а во время войны - воинами или командирами ополчения. Представляется важным констатировать, что во время первых киевских князей дружинники в своем большинстве не были связаны поземельными отношениями - “кормились с дани”. Они, как правило, жили при дворе князя, и содержались за его счет. Получали “стол”, одежду, оружие, кольчугу, коня. Кроме того, они имели право на долю военной добычи. С углублением феодальных отношений все большее чисто дружинников “садилось на землю” и превращалось в землевладельцев-собственников, относительно независимых от великого князя. При этом землю они получали в форме бенефиция (вариант Западной Европы) - пожизненное владение при условии службы. Позже возникла другая форма - лен, наследственное владение. Княжеские и боярские дружины были небольшими по численности. Они выполняли полицейские функции в княжестве, обеспечивая установленный порядок. Князь для дружинников являлся не столько господином, сколько первым среди равных. Дружинники получали денежное содержание по 200 гривен в год, что являлось большой суммой (боевая лошадь стоила 2-3 гривны).
Однако главным элементом вооруженных сил было ополчение. Его собирали во время больших походов или для отражения крупномасштабных нападений внешнего врага, как правило, степных племен. В него входил как сельский, так и городской люд. Ратники ополчения выступали в поход со своим оружием (в зависимости от материальных возможностей). Они служили в пехоте и в кавалерии. Города и волости участвовали в снабжении ополчения оружием, продовольствием, одеждой. Ополчение нередко оставалось единственной силой, способной остановить врага. Например, в 1068 г. половцы разгромили великокняжескую дружину на реке Альта и прорвались к столице. Народ силой взял оружие у власти и опросил кочевников от Киева. Определенную часть вооруженных сил составляли наемники. Среди них варяги, венгры, печенеги, половцы, чехи. В XI в. на южных рубежах Руси были поселены значительные массы кочевников, ушедших от половцев: торки, печенеги, берендеи. Их общее название - “черные клобуки”. Она несли пограничную службу на большой территории между реками Днепр и Рось и активно участвовали в военных походах. Таким образом, характер, структура, в целом, организация вооруженных сил древнерусского государства фактически не отличалась от аналогичных структур западноевропейских стран, а зачастую и превосходила их.
Наиболее ощутимых успехов на международной арене Новгородско-Киевская Русь добилась во времена Владимира I и, особенно, Ярослава Мудрого. Одним из показателей признания равными себе со стороны европейских государств стали династические браки, связавшие киевский великокняжеский дом со многими королевскими дворами Европы. При Ярославе Мудром русские княжны стали французской, венгерской, норвежской, датской королевами, а сыновья великого князя Изяслав, Святослав, Всеволод были женаты на принцессах из германской, польской земель и Византии. Европейской известностью пользовался князь Владимир Мономах, бывший сначала князем переяславским, а затем великим Киевским князем. Он был внуком Ярослава Мудрого и шведской принцессы, сыном византийской принцессы, мужем английской принцессы, деверем германского императора, племянником венгерской и датской королевам, пасынком половецкой княжны. Этот факт, как нельзя, более ярко свидетельствует о теснейших связях между Русью и другими государствами, о ее большом вкладе и совершенствование европейской цивилизации.
В рассматриваемый период внешняя политика была тесно связана со складыванием и развитием социально-экономического к военно-политического единства Руси. Страна была объединена всякого рода экономическими и политическими обязательствами тех земель восточнославянской конфедерации, которые составляли се территориальное единство. Это был очень важный период, поскольку установленные в ту пору государственные границы и оформленные тогда союзы существовали длительное время. Русские князья, деятельно участвуя в международной жизни, поощряли изучение иностранных языков. Уже при дворе Ярослава Мудрого немалая роль отводилась людям, “преизлиха насыщшемся сладости книжныя”. Всеволод Ярославич, по свидетельству Мономаха, “дома сидя, изумеяши пять язык”; сам Мономах считал важным делом внимание к иностранным купцам “...в том бо честь есть от иных земель”. Однако в это время не все государственные границы были установлены и юридически закреплены, так как не все народы в своем развитии достигли государственных форм. Это, конечно, затрудняло проведение полноценной внешней политики. Еще одной особенностью была зависимость многих народов-соседей от Древней Руси. Более того, ее территория и население включали свыше 20 неславянских племен и племенных союзов. Их взаимоотношения оказывали существенное влияние на внешнюю политику в целом. Это связано и с тем, что земли народов Прибалтики - ижоры, води, эстов, ливов, латов отделяли Русь от прусско-польского Поморья и Германии; земли финнов, карел и лопарей - от Норвегии и Швеции; черемисов, мордвинов, буртасов - от Волжской Булгарии; тюрков и хазар - от государсва Мавараннахра, Византии, Венгрии; ясов и косогов - от стран Закавказья.
Внешняя политика Древней Руси строилась на основе торгово-экономических отношений с большинством стран. Особенно тесными они были с Византийской империей. Начало им было положено еще во княжение Аскольда и Дира. Византия, “мир деля”, платила русам дань. Именно и то время закладывались предпосылки будущих договоров, определялись перспективы и характер будущих взаимоотношений, вплоть до XIII в. В 907 г. князем Олегом после удачного военного похода на Царьград был подписан один из первых международных договоров. По нему Русь получала от Византии единовременную контрибуцию до 12 гривен на “ключ”, ежегодные дани - “уклады” на города русские, льготы русским купцам в Царьграде. Русские князья, судя по текстам договоров, стремились вести честную политику в отношения соседей, избегая, ненужных кровопролитии. Когда же требовалось применение силы, то и здесь они проявляли благородство. Достаточно вспомнить знаменитое предупреждение князя Святослава - “Иду на Вы!”
Одним из самых крупных и имевших долгосрочное значение для Руси события раннего средневековья стало принятие христианства в качестве государственной религии. Эта проблема требует более подробного рассмотрения.
Ученые доказали, что образование межплеменных этнических общностей обычно сопровождалось серьезными изменениями не только в политической жизни людей, но и в жизни духовной. Значительным событием в ранней истории большинства европейских народов стало их приобщение к миру христианских ценностей, христианских воззрений на жизнь. Составившаяся из различных северогерманских (скандинавских), славянских и финских элементов, древнерусская (восточнославянская) общность в конце I тысячелетия н.э. стала постепенно превращаться в народность, сплоченную не только политически, но и религиозно. Медленное распространение христианства в среде варяжских и славянских дружинников началось, насколько можно судить по достаточно скудным свидетельствам, в IX в. Первоначально крещение принимали немногие воины, участвовавшие в набегах на византийские владения и в торговле с христианами-греками (как уже упоминалось, профессии воина и купца в то время обычно совпадали).
Перемена веры была делом не слишком удивительным для бродячих дружинников, оторвавшихся от родного племени и проводивших свою жизнь среди чужеземцев. Племенные, языческие верования были, как правило, основаны на смутных прозрениях о воздействии на людское существование каких-то малопонятных, неведомых сил. Представления об этих силах часто соотносились с реалиями родоплеменного быта, с особенностями конкретной местности, со специфическими занятиями ее населения. Поэтому всякие серьезные изменения в образе жизни племени или какой-то обособившейся его части ставили под сомнение те, или иные элементы верований, порождали религиозный кризис (так, поклонявшиеся духам гор племена не могли сохранить своих представлений о сверхъестественном, сверхчувственном мире после переселения в равнинную местность).
Разрушение привычного жизненного уклада в период постоянных миграций, в I тысячелетии н. э., создавало предпосылки для усвоения более универсальных верований; усложнение общественной жизни исподволь готовило людей к восприятию развитых религиозных воззрений. Неудивительно, что наибольшую восприимчивость к новым, выходящим за рамки традиционного язычества религиям демонстрировала самая активная и подвижная часть общества - воины. Насколько мы можем судить, дружинная среда отличалась достаточной веротерпимостью или, лучше сказать, равнодушием к вопросам веры. Так, хазарские правители, исповедовавшие иудаизм, принимали на свою службу и мусульман, и христиан, и язычников. Встречались христиане и среди скандинавских воителей, торговавших и грабивших по просторам Восточной Европы. Сохранились свидетельства о крещении варяжского князя Бравалина в конце VIII в. 78 Этот князь, осаждавший и взявший расположенный в Крыму греческий город Сугдею (по-славянски - Сурож, ныне - Судак), предводительствовал отрядом воинов, которых византийские авторы причисляли к “народу рос”. Нет достаточных оснований видеть в этом “народе” непосредственных и прямых предков тех восточных славян, которых через пару веков стали обозначать именем “русь”. Сообщение о том, что варяг Бравалин стал христианином, интересно другим: оно показывает, что крещение принимали не только варвары, служившие византийскому императору и иным христианским государям, но и некоторые искатели военной удачи, действовавшие на свой страх и риск.
Принадлежность части варяжско-славянских дружинников к христианской Церкви долгое время не оказывала серьезного воздействия на духовную и политическую жизнь обитателей Восточно-Европейской равнины. Даже если признать вызывающий некоторые сомнения факт крещения киевских правителей Аскольда и Дира, ходивших на Константинополь, вероятно, около 860 г., мы все же не сможем увидеть в этом факте что-то большее, чем свидетельство о личном (еще негосударственном) выборе веры. Тем не менее, периодические контакты, соприкосновения наиболее деятельной и воинственной части восточнославянского общества с христианским миром, конечно же, способствовали постепенному знакомству всего этого общества с новой религией. Приобщение суровых воителей-язычников к христианству вряд ли могло быть достаточно прочным, и далеко не всегда было сопряжено с кардинальными переменами в мировоззрении новокрещеных. Такие изменения требовали вдумчивого переосмысления собственного духовного опыта, что доступно далеко не всем. Во многих случаях побуждение к крещению было чисто языческим: “чужой бог” оказывался сильнее привычного, племенного, о чем свидетельствовали военные успехи поклонявшихся этому божеству чужеземцев. Характерное для язычества многобожие преодолевалось с трудом, а христианство рассматривалось как одна из многих религий - наряду с разнообразными племенными культами.
Обращение к христианским ценностям предполагало преодоление подобного утилитаризма, но это преодоление, разумеется, не могло свершиться в одночасье. До нас дошло мало свидетельств о проповеди христианских миссионеров, адресованной не князьям, а простым воинам и земледельцам. На основании косвенных данных можно предположить, что создатель славянской письменности святой Кирилл в середине IX в. побывал на земле какого-то восточнославянского племени, подчиненного Хазарскому каганату, и сумел обратить в христианство около двух сотен семейств. Менее удачной была миссия епископа Адальберта, посланного к восточным славянам по указанию германского императора Оттона I (около 959 г., в правление княгини Ольги). Адальберту едва удалось спастись, а нескольких его спутников славяне-язычники убили. В сообщении не стоит видеть свидетельство непримиримого отношения славян к чужеземной вере. В Х в., вероятно, было не так уж много ярых ревнителей язычества; традиционные обряды пользовались определенной популярностью, но массового фанатизма не наблюдалось. В городах на пути из варяг в греки частыми гостями были иноземные купцы, в том числе и христиане. Среди дружинников киевских князей, как уже упоминалось, также встречались принявшие крещение. Договор, заключенный князем Игорем с Византией (944), подписали и воины-язычники, и “крещеная русь”, т.е. христиане, занимавшие высокое положение в киевском обществе. В то время, в середине Х в., в Киеве существовала церковь Ильи Пророка (которого языческое и полуязыческое сознание русичей долго соотносило со славянским божеством небесного огня - Перуном). Одноименный храм существовал и в Константинополе, причем прихожанами там были в основном наезжавшие в Византию древнерусские купцы-воины. Во второй половине Х в. существовали христианские храмы в Новгороде, в других городах на пути из варяг в греки.
Вдова Игоря Ольга, управлявшая государством по смерти своего мужа, приняла крещение. Обращение Ольги историки часто считают тактическим ходом в сложной дипломатической игре с Византией. Это не совсем справедливое суждение. Конечно, переход главы любого государства (и в особенности, монархического) в то или иное вероисповедание всегда имеет определенное политическое значение, но мотивы обращения могут быть и далекими от политики, связанными с духовной жизнью человека. Не следует видеть в каждом поступке человека, в том числе государственного деятеля или правителя, только расчет. И Ольга, и ее внук Владимир, при котором христианству было суждено стать официальной религией на Руси, руководствовались не только (а, скорее всего, и не столько) политическими соображениями. Другое дело, что последствия крещения русских князей выходили далеко за пределы их индивидуальных религиозных переживаний. Мы не знаем в точности, когда и где Ольга приняла крещение. Русская летопись связывает это событие с визитом киевской княгини в Константинополь (955 или 957 г.), где Ольга вела какие-то переговоры с императором Константином Багрянородным (913-959). Однако в весьма подробных записках принимавшего русскую правительницу императора даже не упоминается о крещении северной гостьи, что заставляет заподозрить отечественный источник в случайном или намеренном искажении фактов. Скорее всего, Ольга крестилась еще до посещения Константинополя (в столицу Византии ее сопровождал священник, вероятно княгинин духовник). Так или иначе, Ольга стала христианской правительницей, но ее подданные в большинстве своем хранили верность языческим идолам. Время правления Ольги и ее сына Святослава (весьма далекого от христианства, но не стремившегося насаждать дорогое его сердцу язычество) было периодом относительно мирного сосуществования двух религиозных систем. Среди горожан и обитателей княжеских дворов было некоторое (видимо, немалое) число христиан (варягов, славян, греков); в целом городское население, часто лишь по традиции и без особого рвения участвовавшее в языческих обрядах, было готово к восприятию новой веры. Степень приверженности язычеству сельских жителей определить сложнее. Видимо, в некоторых восточнославянских (славяно-финских) землях племенные божества занимали немалое место в религиозной жизни людей.
В Х в. происходила очень медленная христианизация Руси. Данный процесс почти не затрагивал обитавших вне городов землепашцев и охотников. Христианство постепенно приобретало статус религии, терпимой в государстве, но прямо не поощряемой (даже в годы правления Ольги исповедание веры Христовой не давало серьезных практических преимуществ при дворе или в военной службе). Распространение христианства в придворной и дружинной среде (двор и дружина в то время в известной мере совпадали) постепенно создавало предпосылки для официального признания новой религии и для массового крещения восточных славян. Этим предпосылкам было суждено реализоваться в практических мерах государственной власти при князе Владимире. Князь Святослав, заботившийся о своей воинской славе больше, чем о государственных делах или, тем более, о вопросах веры, совершил несколько дальних походов (на восток и юго-восток, против тюркоязычных волжских болгар и ослабевшего Хазарского каганата, а также на юг и юго-запад, в византийские владения на Балканах). Святослав пытался создать - силой оружия - державу на землях придунайских славян (болгар) и основал там новую столицу - Переяславец. Территорию, которая со времен Олега была подвластна русским князьям, Святослав передал в управление своим малолетним сыновьям Ярополку (ему достался киевский престол) и Олегу, (ставшему древлянским князем). В дальний Новгород Святослав отправил еще одного сына, Владимира, бывшего в глазах современников не совсем ровней Ярополку и Олегу (очевидно, потому, что мать Владимира, Малута, была не варяжского, а славянского рода, или потому, что она занимала невысокое положение ключницы и считалась не женой, а наложницей великого князя). Владимира, еще ребенка, сопровождал его дядя и наставник Добрыня.
По смерти Святослава (972) советники и дружинники старших его сыновей подтолкнули юных князей к междоусобной войне. Причины этой распри не вполне ясны; воевода Свенельд, по существу руководивший действиями Ярополка Киевского, стал инициатором похода против древлян. Поход закончился победой киевлян, юный Олег погиб в сутолоке, образовавшейся при поспешном отступлении его войска (воины торопились укрыться за стенами города Овруча, и многие из них попадали с моста в ров; такая участь постигла и 15-летнего князя). Владимир и Добрыня, прослышав о событиях в Древлянской земле, отправились в Скандинавию, откуда вскоре вернулись с наемным войском. Во главе этого войска, пополненного жителями Новгорода и других северных городов и селений, Владимир двинулся на юг, к Киеву. Предлогом для похода стали действия Ярополка, приведшие к братоубийству. По дороге воины Владимира покорили Полоцкую землю (в то время это было фактически независимое владение князя Рогволода), а в 978 или 979 г. вошли в Киев. Ярополк, явившийся к победителю-брату, был убит. Усобица завершилась победой Владимира. Если Ярополк, в детстве испытывавший влияние своей бабки-христианки княгини Ольги, отличался веротерпимостью и, по предположениям некоторых историков, даже сочувствовал сторонникам “греческой религии”, то Владимир в момент завоевания Киева был убежденным язычником. После убийства брата (летописный рассказ, правда, обеляет Владимира и перекладывает вину на Свенельда, предавшего Ярополка) новый князь приказал устроить на одном из городских холмов языческое святилище (капище), где в 980 г. были установлены статуи племенных богов: Перуна, Хорса, Даждьбога, Стрибога, Симаргла и Мокоши.
Как уже упоминалось, в конце Х в. Киев был довольно христианизированным городом. Возможно, попытка оживить традиционное язычество, поддержав его авторитетом государственной власти, была связана с политическим противостоянием киевских “лучших людей” и пришедших из Новгорода княжеских советников. Язычество, казалось, переживало подъем. Идолам приносились человеческие жертвы, князь и значительное число горожан с явным одобрением воспринимали эти кровавые ритуалы, которые, судя по всему, в предшествующие десятилетия были почти что забыты (по крайней мере, в Киеве). Однако искусственное возрождение религии предков оказалось делом бесперспективным. Это очень скоро почувствовал и сам Владимир. Через несколько лет после вокняжения в Киеве Владимир отказался от былой приверженности язычеству, принял крещение и приступил к обращению в христианство своих подданных. Религиозная реформа, круто изменившая жизнь многих людей, была, конечно, в какой-то мере подготовлена предшествовавшим развитием русских земель и вызвана к жизни политическими причинами. Однако встречающееся иногда утверждение, будто Владимир руководствовался исключительно пониманием государственной пользы христианства лишено правдоподобия. Очевидно, что без глубокого внутреннего перелома, без серьезного переосмысления собственного опыта, без искреннего обращения к христианству Владимир не смог бы действовать столь последовательно и решительно, побуждая (порой и принуждая) к крещению жителей обширной языческой державы.
Религиозные языческие представления отразились в известном летописном предании о “выборе веры” князем Владимиром. Само это предание следует признать легендой, но легендой, достаточно характерной именно для стадии разрушения племенных верований. Владимир якобы разослал в разные страны доверенных лиц, призванных побольше узнать о христианской, иудейской и мусульманской религиях (по другой версии - призвал к себе представителей этих религий). “Выбор веры”, осуществлялся, если верить летописному свидетельству, чисто рационально, на основе тщательного сопоставления плюсов и минусов различных религиозных систем - подобно тому, как князь выбирал время и направление очередного военного набега. Рациональное, даже утилитарное отношение к Богу (вернее к Богам) было присуще как раз язычникам, которые считали возможным, например, перехитрить божество, откупиться от него дарами и жертвами (такое религиозное мышление было характерно и для язычников-славян, и для древних греков и римлян).
Обращение к христианским ценностям предполагало преодоление подобного утилитаризма, но это преодоление, разумеется, не могло свершиться в одночасье. Мы не знаем в точности, когда и как закоренелый язычник, проводивший немало времени в шумных попойках за пиршественным столом и в покоях своих многочисленных жен и рабынь-наложниц, уверовал во Христа. С большой вероятностью можно предположить, что это обращение стало результатом раскаяния в совершенных злодеяниях, усталости от разгульной жизни и ощущения духовной пустоты, которую не могла заполнить языческая религия, уже утратившая былую естественность и привлекательность в восприятии человека, преодолевшего племенную узость и ограниченность. Став христианином, Владимир, обладавший несомненным государственным умом и деятельной натурой, пришел к мысли о распространении новой веры в своих владениях. На это решение повлияло и стремление киевского князя упрочить внешнеполитическое положение Руси. В любых сношениях с христианскими государствами языческая держава неизбежно оказывалась неравноправным партнером, с чем Владимиру явно не хотелось мириться (обращение в христианство, вероятно, несколько умерило властолюбие князя, но обострило и до того ему присущее чувство ответственности за государство, за его авторитет и силу).
Внешние обстоятельства в 980-е гг. благоприятствовали усилению Руси. Смута в Византии, где мятежные войска под водительством Варды Фоки выступили против законной династии, поставила императора Василия II и его брата Константина в положение почти отчаянное. Им пришлось обратиться за помощью к Владимиру, несмотря на то, что совсем недавно Русь в союзе с болгарами воевала против Византии. Владимир огласился послать войско на помощь Василию II, потребовав в обмен согласия императорской семьи на свой брак с царевной Анной. Василий был вынужден согласиться, поставив условием крещение жениха. Владимир с готовностью принял это условие, сообщив своему будущему шурину, что его уже давно привлекает “греческая вера”. Киевскому князю было, конечно, весьма лестно породниться с могущественным императорским домом. Владимир, несомненно, понимал и государственное значение этого брака. Однако было бы упрощением рассматривать крещение Владимира только как внешний акт, совершенный во имя династического союза. Если бы русский правитель руководствовался только такими соображениями, он вряд ли затеял бы хлопотное дело крещения языческой страны, к чему его никто не принуждал. (Заметим, что многие из очевидных для потомков выгод, связанных с включением в сферу христианской цивилизации, вряд ли были вполне ясны Владимиру; опасность же, сопряженная с крутой ломкой векового уклада, с отказом от привычных особенностей общественного и семейного быта, например, от многоженства, была вполне реальной.). Во всяком случае, Владимир выполнил свои обязательства и помог Василию II сохранить трон. Однако византийский император не торопился отдавать сестру замуж за северного варвара. Владимир решил силой принудить империю к исполнению принятых обязательств и захватил греческий город Херсонес (Корсунь) в Крыму. После этого в Корсуни было совершено бракосочетание Владимира и царевны Анны; многие знатные русские воины, подражая своему князю, перешли в христианство. По возвращении победоносной рати в Киев Владимир приступил к крещению столичных жителей, а затем и других своих подданных.
Киевляне, среди которых было немало христиан, восприняли переход в “греческую веру” если не с энтузиазмом, то без явного сопротивления (по свидетельству митрополита Илариона, “аще кто и не любовию, но страхом повелевшаго крещахуся”). Владимир рассматривал христианство именно как государственную религию. Отказ от крещения в таких условиях был равнозначен проявлению нелояльности, к чему у киевлян не было серьезных оснований. Столь же спокойно отнеслись к крещению обитатели южных и западных городов Руси, часто общавшиеся с иноверцами и жившие в многоязычной, многоплеменной среде. Куда большее сопротивление религиозные новшества встретили на севере и востоке. Новгородцы взбунтовались против присланного в город епископа Иоакима (991 г.), высмеивавшего языческие верования. Для покорения новгородцев потребовалась военная экспедиция киевлян, возглавленная Добрыней и Путятой. Жители Мурома отказались впустить в город сына Владимира, князя Глеба, и заявили о своем желании сохранить религию предков. Сходные конфликты возникали и в других городах Новгородской и Ростовской земель.
Как полагают многие историки, одной из причин враждебного отношения к христианству в крупных городах, удаленных от Киева, была приверженность населения традиционным обрядам. Видимо, именно в этих городах, особенно в Ростове и Новгороде, сложились существенные элементы религиозной языческой организации (регулярные и устойчивые ритуалы, обособленные группы жрецов - волхвов, кудесников). В южных городах и в сельской местности языческие верования существовали скорее как неоформившиеся суеверия, чем как развитая религия. (Не случайно, попытка установления регулярных жертвоприношений в 980-е гг. воспринималась киевлянами как нововведение. До этого систематическое поклонение идолам было плохо знакомо приднепровским славянам. Вполне вероятно, что идолопоклонство, распространенное на севере, казалось киевлянам религией чужой, лишь отчасти похожей на местные верования).
Другой причиной сопротивления христианству новгородцев или ростовчан было настороженное отношение к распоряжениям, исходившим из Киева. Христианская религия рассматривалась как угроза политической автономии северных и восточных земель, чье подчинение воле киевского князя основывалось на традиции, и было отнюдь не безграничным. Нарушивший традицию Владимир, хотя и выросший в Новгороде, но затем поддавшийся чуждым греческим влияниям, был в глазах насильно обращаемых в христианство горожан Севера и Востока отступником, попиравшим исконные вольности. В сельской местности сопротивление христианству было не столь активным; земледельцы и охотники, поклонявшиеся духам домашнего очага, лесов, полей, рек, чаще всего совмещали свои прежние представления о мире сверхъестественного с элементами христианского мировосприятия. Двоеверие, существовавшее в славянских селах на протяжении десятилетий и даже веков, лишь постепенно преодолевалось усилиями многих поколений священников. Понятно, что при Владимире Крестителе число христианских священнослужителей на Руси было невелико, и князь-реформатор поневоле был вынужден ограничиться христианизацией городов.
Надо заметить, что элементы языческого сознания вообще обладают большой устойчивостью, сохраняются, например, в виде различных суеверий. Показательно, что многие распоряжения Владимира, призванные утвердить новую веру, были проникнуты языческим духом (так, поверженные идолы становились объектами поругания: по приказу князя их били палками, волочили по грязи и вообще обращались с ними так, как язычники привыкли обходиться с кумирами побежденного врага).
Одной из насущных задач Владимира после формального (а во многих случаях, как уже говорилось, насильственного) крещения подданных стало их просвещение в христианском духе. Эту задачу выполняли священники-иностранцы, в основном выходцы из Болгарии, жители которой еще в IX в. приняли христианство. Важно отметить, что Болгарская (Охридская) митрополия обладала автокефалией (известной самостоятельностью, независимостью от константинопольского патриарха, в частности правом избирать главу Церкви). Это обстоятельство сыграло большую роль в развитии русской Церкви в течение первых десятилетий ее государственного существования: не доверяя византийскому императору, пытавшемуся обмануть киевского князя в деле о сватовстве (см. выше), Владимир предпочел подчинить русскую Церковь болгарским, а не греческим иерархам. Такой порядок сохранялся до 1037 г. и был удобен еще и тем, что в Болгарии пользовались богослужебными книгами на славянском (старославянском, церковнославянском) языке, близком к разговорному языку русских (переводы были выполнены в середине IX в. святыми Кириллом и Мефодием).
Владимир, искренне уверовавший и столь же искренне стремившийся реализовать христианский идеал в современном ему восточнославянском обществе, зачастую подчинял этому идеалу и свои практические действия в государственной сфере. Известно, что на первых порах киевский князь отказался от применения уголовных наказаний, прощая разбойников. Таким же непосредственным приложением евангельских истин к социальной действительности были регулярные трапезы на княжеском дворе, куда мог прийти всякий голодный. Своеобразной формой социального обеспечения нуждающихся стала и организованная князем раздача пропитания неимущим. Подобная благотворительная деятельность (распространявшаяся, по всей вероятности, только на столичный город) была естественной для новообращенного государя, всерьез воспринимавшего свои христианские обязанности. Конечно, взаимоотношения великого князя и его подданных, в особенности обитавших вне стольного града, не сводились к идиллии всепрощения и бескорыстия. Принципиальная неосуществимость христианского внеисторического идеала в пределах истории довольно скоро стала ясна и Владимиру, и наиболее ревностным православным неофитам (новообращенным) из его окружения.
Время Владимира нельзя считать периодом полной гармонии власти и общества. Правление святого равноапостольного князя не было “золотым веком”. Историческое значение того времени заключалось в ином - в приобщении славяно-финского мира к ценностям христианства, в создании условий для полноправного сотрудничества племен восточно-европейской равнины с другими христианскими племенами и народностями. Русь была признана как христианское государство, что определило качественно иной, более высокий уровень взаимоотношений с европейскими странами и народами. Русская Церковь, с самого начала развивавшаяся в сотрудничестве с государством, стала силой, объединяющей жителей разных земель в культурную и политическую общность. (Тесные государственно-церковные связи в дальнейшем не раз становились существенным фактором общественного развития, иногда благотворным, в других ситуациях дестабилизирующим, опасным и для государства, и для Церкви.). Перенесение на русскую почву традиций монастырской жизни придало своеобразие славянской колонизации северных и восточных окраин Киевского государства. Миссионерская деятельность на землях, населенных финноязычными и тюркскими племенами, не только вовлекала эти племена в орбиту христианской цивилизации, но и несколько смягчала неизбежно болезненные процессы становления многонационального государства (это государство развивалось на основе не национальной, а религиозной идеи, было государством не столько русским, сколько православным). Приобщение к тысячелетней христианской традиции ставило перед русским обществом новые культурные, духовные задачи и одновременно указывало средства для их решения. (Прежде всего, надо упомянуть задачи освоения многовекового наследия греко-римской цивилизации и развития самобытных форм литературы, искусства, религиозной жизни.) Заимствование становилось основой для сотрудничества, и из постепенно осваиваемых достижений Византии вырастали ранее неведомые восточным славянам каменное зодчество, иконопись и фресковые росписи, житийная литература и летописание, школы и переписка книг.
Крещение Руси, понимаемое не как кратковременное, внешне эффектное действие, не как массовый обряд, многие участники которого не слишком жаждали приобщения к христианской вере, а как процесс постепенной христианизации восточнославянских и соседствовавших с ними племен,- крещение Руси создало новые формы внутренней жизни этих сближавшихся друг с другом этнических групп и новые формы их взаимодействия с окружающим миром. Основная причина введения христианства в его византийском варианте, - православии, состояла в необходимости формирования государственной идеологии, духовного объединения разноплеменных народов Руси, укрепления международных связей на более солидной основе. Старая языческая религия была продуктом родовых отношений и уже сыграла свою положительную роль. В новых условиях она не обеспечивала в полном объеме процесс формирования государственности. В целях укрепления и упрочения своего положения новая феодальная власть нуждалась в новой, единой для всех религии. Язычество же объективно, в силу свойственного ему многобожия, многочисленности племенных культов неспособно было, несмотря на все попытки, объединить в духовном плане Русь, возвысить и укрепить авторитет великокняжеской власти. Для правящей элиты это было очень важным моментом, так как тенденции сепаратизма были еще достаточно сильны в землях, вошедших в состав Древнерусского государства.
Процесс принятия новой религии был длительным и противоречивым. Он сопровождался как насилием со стороны властей, так и противоборством со стороны населения. Он начался с выбора веры, реформы князя Владимира в рамках создания единого языческого пантеона “капища Перуна” в Киеве. Главным же стало крещение окружения князя, а затем всего народа по православному чину. Князь Владимир (вокрещении Василий) принял это решение в связи с распространением православия в русском обществе (еще в 957 г. княгиня Ольга и ее приближенные крестились в Константинополе). Кроме того, в Киеве уже существовала многочисленная и авторитетная христианская община. Крещение наиболее активно осуществлялось в 988-998 гг. В рамках этого периода было построено большое количество церквей (например, в Киеве знаменитая Десятинная церковь). Однако в отличие от городского населения крестьяне еще долго не принимали новую веру. Особенно серьезным было сопротивление в северных районах страны. В 991 г. произошло восстание в Новгороде, где были убиты многие богатые христиане, епископ, священнослужители, родственники и семья посадника новгородского Добрыни - родного дяди великого князя Киевского Владимира.
Особенностью русского православия осталось все-таки сохранение многих элементов язычества, например, празднование масленицы, обычай обильного угощения на поминках и т.д. Объективно введение христианства способствовало укреплению политического единства древнерусских земель; окончательной ликвидации, племенной обособленности; дальнейшему сближению с европейскими государствами, укрепило позиции Руси на международной арене. Православие оказало значительное культурное влияние на общество: более широкое распространение получили письменность, книжное дело, просвещение в целом, появились школы, библиотеки, началось систематическое летописание. Таковы основные предпосылки, причины и направления формирования древнерусской государственности в период с VII до середины ХII вв.
Тема Новгородско-Киевской Руси как государства находится в сфере оживленных, иногда, к сожалению, политизированных дискуссии и даже полемики. Так, украинские ученые А.Моця, В.Рычка 79 , анализируя в своих статьях некоторые аспекты развития цивилизации Древней Руси, высказывая довольно оригинальные суждения, пытаются, однако, в конечном итоге, адаптировать к современному уровню накопления исторических знаний небезызвестную концепцию М.С.Грушевского 80 . Причем, защищая концепцию “киевоцентризма”, А.Моця ссылается на авторитет Б.А.Рыбакова, специалиста, которого “никак нельзя отнести к лагерю “украинских буржуазных националистов” (к нему до не давнего времени относили и Грушевского”) 81 . На этом фоне заслуживает внимания и появление исключительно смелых исторических версий (подчеркнем: именно версий). Так, украинский историк А.Толочко пытается доказать, что государства под названием “Киевская Русь” (и даже “Древняя Русь”) не существовало никогда 82 . Ученый пишет, что наши далекие предки были бы несказанно удивлены, услышав наименование своей страны как “Киевская Русь”. Ведь они называли ее “Русской землей”, “Русью”, а себя, ее население, собирательным “русь” или каждого отдельно - “русином”. Киевская Русь - термин происхождения книжного и ученого и ведет свое начало не из источников, а со страниц исторических трудов первой половины XIX века - именно тогда история, освободившись от объятий изящной словесности, превратилась в академическую науку. Понятие “Киевская Русь” возникло в российской науке как элемент более общих представлений об исторических судьбах России, как необходимое звено в периодизации ее бытия. “Инструментальный статус термина практически забыт, и он (термин) незаметно превратился в нечто большее, самостоятельное, исподволь управляя нашими представлениями” 83 , - заключает А. Толочко.
Отдавая должное неординарности взгляда ученого, не будем, однако, вдаваться в дискуссию, помня, что и сам автор классифицирует свою концепцию лишь только как историческую версию. В то же время согласимся с мыслью украинского ученого о том, что у исторической науки появилась, наконец, возможность исследовать Русь - Киевскую ли, Древнюю ли - ради нее самой, не отыскивая в ней только истоки будущих историй, не делая ее предлогом и материалом для “метаисторий” и “больших схем”. Эту эпоху можно попытаться, наконец, понять такой, какой она была, “задать ей вопросы и не бояться, что, пребывая в нашей собственности, она даст лукавый, приятный ответ, подсказанный ее же владельцем…” 84 .
В современной отечественной историографии подвергается серьезной критике концепция Древней Руси, вышедшая из-под пера академика Б.А.Рыбакова. Он был в советской историографии долгое время непререкаемым авторитетом, искусственно выведенным из поля научной критики. Слов нет, академик Б.Н.Рыбаков внес огромный вклад в развитие советской исторической науки. Его работы по истории цивилизации Древней Руси 85 несут в себе большую научную ценность. Однако сегодня нельзя в отечественной исторической науке сохранять такой подход, когда авторитет звания зачастую ставится выше научных доводов. Думается, что можно признать справедливой критику Б.А.Рыбакова за его попытки создать поле полемической напряженности в норманской теории. Причем, здесь просматривается явная политизация. Маститый советский академик утверждает, что именно скандинавы принесли на Русь эту “нередко бессмысленную жестокость” 86 . По его мнению, “в русской летописи Олег присутствует не столько в качестве исторического деятеля, сколько в виде литературного героя, образ которого из припоминаний и варяжских саг о нем” 87 . А.П.Новосельцев в данной связи замечает, что здесь “попахивает шовинизмом”. Получается, что Кий, о котором летописец имел довольно смутное представление, - реальное лицо, а Олег, от которого до нас дошли первые дипломатические документы на русском языке, о котором летописец судил не по сагам, а знал точные данные о конфликтах с хазарами и.т.д. - лицо почти придуманное!
Трудно предположить, что Б.А.Рыбаков не знал о том, что походы на Византию и страны Востока совершались славянами, и до Олега, и при его преемниках. Причем, различные источники вполне закономерно описывают такие походы как военно-торговые, типичные для той поры предприятия, когда погромы и грабеж были обычным явлением и для скандинавов, и для славян. Ведь они находились на той стадии исторического развития, о которой Ф.Энгельс справедливо писал, что постоянные войны и разбойничьи набеги и грабежи были ее характерной чертой 88 . И, думается, можно вполне согласиться с оппонентом Б.А.Рыбакова - А.П.Новосельцевым, что если изображать только скандинавов как разбойников, совращавших другие народы на путь войн и грабежей, то это значит “отходить от исторической правды в угоду примитивному патриотизму, который сродни обычному шовинизму” 89 . Несостоятельны, в свете современного уровня накопления исторических знаний, и попытки академика Б.А.Рыбакова отрицать, что восточнославянское государство рождалось не только в Киеве, но и в Новгороде.
Необходимо подчеркнуть, что в современной отечественной историографии подвергаются аргументированной научной критике и некоторые вольные, односторонние трактовки советским ученым источников по истории цивилизации Древней Руси 90 . Такая критика конструктивна. Историческая наука не стоит на месте. И ничего удивительного нет, что многие концепции, бывшие для своего времени уникальными, сегодня устарели. Приведем ряд примеров:
маститый отечественный историк В.О.Ключевский считал, что на Руси не было ремесла;
другой метр российской историографии П.Н.Милюков полагал, что в древности население Руси было поголовно неграмотным. А потом в Новгороде нашли берестяные грамоты…;
сколько нам твердили, о том, что в древности было две культуры - для богатых и бедных. Однако последние исследования 91 показывают, что эстетический мир древнего новгородца был един независимо от имущественного положения.
Однако конструктивная научная критика не должна подменяться критиканством, где вместо научных доводов фигурируют поверхностные суждения, которые иногда рождаются в гонке за научной сенсацией. Особенно здесь следует осторожно подходить к исторической публицистике. Она, при всей ее значимости в деле стимулирования серьезных научных изысканий, бывает иногда, к сожалению, замешана на недостаточной компетентности авторов, а то и на беспардонном политиканстве.
Н будем вдаваться в дискуссию (разные точки зрения, подходы выше конспективно обозначены). Однако препроводим наши суждения следующим замечанием принципиального характера: освещаться будет именно Новгородско-Киевская Русь, а не Киевская Русь, как это принято в некоторых современных изданиях 92 .
Наблюдая ход исторического развития Европы, остающегося эталоном при сопоставлении социально-исторических процессов, нетрудно заметить, что социально-политическое и экономическое развитие общества в древности словно замедляется в движении с юго-запада на северо-восток, от Средиземного моря - колыбели античных цивилизаций, к Балтике и далее к Северному Ледовитому океану. Русь - окраина европейского мира, довольно долгое время сохраняла черты раннефеодальной монархии со значительными элементами предшествующего ей родового строя. Хотя представлять ее вплоть до XIII в. страной, где господствовала родовая демократия, своеобразной конфедерацией областных “городов-государств”, в свете современного уровня накопления исторических знаний по проблеме, некорректно.
В Древней Руси государство являлось верховным собственником земли, природных богатств, которые представляли собой не меньшую ценность, чем возделываемые угодья. Достаточно вспомнить князя Святослава Игоревича, задумавшего перенести столицу на Дунай, и Переславец, и упомянувшего среди товаров, туда стекавшихся, “...из Руси мела, воск, меха…”.
Долговременная собственность государства на землю была обусловлена медленным развитием феодального землевладения. Особенно ярко это видно на примере церкви. В раннем средневековье во всех христианских странах, в том числе и на Руси, церковь была одним из крупнейших землевладельцев. Однако в нашей стране крупнейшие княжеские пожалования, но крайней мере, до середины XII в. включительно, составляли не земельные угодья, и часть государственных доходов с определенной территории, известная как “десятина”, и повинности в пользу церкви с местного населения. Бояре и дружинники со времен первых Рюриковичей получали от князя часть дани, в сборе которой они сами и принимали участие, а зачастую по поручению князя и сами организовывали названный сбор. Походы за сбором дани - “полюдье” наряду с военными экспедициями занимали большую часть времени князя и его администрации 93 . Случались конфликты с местными племенами из-за резкого повышения размеров дани. Например, хрестоматийный конфликт князя Игоря с древлянскими вождями. Этот конфликт был спровоцирован княжескими дружинниками, то есть “коллективным феодалом”, с интересами которого был вынужден считаться князь.
Чтобы управлять государством, тем более таким обширным, власть должна была находиться в постоянном движении. Даже по времена достаточно стабильные, на рубеже XI -XII вв. Владимир Мономах вспоминал, что совершил за свою жизнь 83 больших похода, “...а прочих меньших и не упомню...”. Нечто подобное можно наблюдать и в истории Западной Европы эпохи Карла Великого. Централизованный характер сбора и распределения дани в сочетании со слабым развитием товарно-денежных отношений, когда верховная власть выступала основным “распределителем благ”, способствовал тому, что на Руси при первых рюриковичах феодальная аристократия не стремилась обособиться от правителя на местах, кик это происходило в западной Европе. Она сконцентрировалась в городах при княжеском дворе, то есть господствовала преимущественно коллективная форма феодальной собственности. само начало феодальной раздробленности носило преимущественно патримониальный (родовой, наследственный) характер.
Отмену “полюдья” и введение новой системы сбора дани, как правило, связывают с именами Игоря и его жены княгини Ольга их своеобразной европейской ориентацией. При княгине Ольге, по второй половине Х в. (по крайней мере, на части территории государства) вблизи Пскова и покоренной после восстания древлян земли был определен устойчивый размер дани и были организованы «погосты» - центры для ее сбора. В это же время происходит складывание, также как в большинстве европейских государств, служебной системы. Ее содержание дает ключ к пониманию особенностей социально-экономического и политического развития Новгородско-Киевской Руси и ее будущих преемников: Великих княжеств Московского и Литовского. В древнейшем периоде аналогичные системы прослеживаются также в истории Польши и Чехии, что свидетельствовало о сходных путях развития славянских народов, находившихся в похожих географических условиях.
Существование коллективной формы феодальной собственности делало необходимым формирование определенных социальных групп и категорий населения, обслуживавших коллективного собственника. Люди, относившиеся к этим категориям, освобождались от всех или части дани и других повинностей, возлагавшихся на остальное население. По своему характеру, в принципе сходному с европейскими государствами, служебная организация разделялась на две большие отрасли: промыслы природных богатств и различные ремесла, непосредственно связанные с обслуживанием князей, бояр и дружинников, а также с экспортом. О широком диапазоне последних наглядно свидетельствуют новейшие находки археологов на Волыни, где при раскопках городища обнаружены большие хлебопекарные печи, явно работавшие на обеспечение дружины, размещенной в замке-детинце.
Длительный период существования коллективного феодала и коллективной феодальной собственности на землю подразумевал, естественно, столь же продолжительное сохранение большого числа свободных людей в основании феодальной лестницы, в первую очередь свободных крестьян-общинников. Процесс феодализации землевладения по письменным источникам прослеживается слабо, но это не означает отсутствие процесса как такового. Актовый материал, служащий основным источником для изучения форм землевладения для древней эпохи, почти полностью отсутствует, в особенности, это касается частного акта. Причины подобного положения, и в плохой сохранности древнейших русских письменных памятников в целом, и в длительном бытовании практики устного заключения имущественных соглашений в присутствии авторитетных свидетелей. Известно, например, что еще в XII в. княжна, то есть, лицо даже не в полной мере частное, Ефросинья Полоцкая, как свидетельствует се житие, приобрела землю для основанного ею монастыря без письменного оформления сделки.
Наряду со свободным населением так же, как и в европе того времени, в древнерусском обществе, хотя и в значительно меньшем числе, имелись рабы (холопы). В древнейший период это были преимущественно пленники, захваченные в военных походах, какой-то процент могли составлять и неплательщики полюдья. Позднее распространилось и долговое холопство. Труд рабов применялся в княжеском и боярском, хозяйствах, они «сажались» на землю, включались в служебные категории населения, например, рабы-ремесленники. Из них же могли формироваться и администрация в феодальных хозяйствах, и военные отряды. Известно, что термин “дворянин”, как, впрочем, и социальная категория, обозначаемая им, тесно связаны с понятиями “двор”, “дворня”.
На местах, наряду с княжеской администрацией, что характерно для Руси, существовали элементы местного самоуправления городов и общин - выборные старейшины, народное ополчение - “тысяча”, память о котором сохранилась в чине тысяцкого (некогда его предводителя). Однако народное собрание “Вече” в качестве высшей формы управления стало пережитком уже в XI в. Все случаи его упоминания в летописях за это и последующие столетия связаны с исключительными ситуациями, когда в результате военной угрозы, стихийных бедствий или длительного голода, администрация оказывалась не способной контролировать ситуацию. Исключение из этого правила составляют только Новгород с его “пригородом” Псковом и до определенной степени Полоцк, где ранний этап формирования государства под властью варяга Рогволда был аналогичен приильменскому. Здесь вече сохраняло свою власть и силу в течение столетий и стало со временем одним из неотъемлемых атрибутов феодальной республики.
Об уровне развития политической системы Новгородско-Киевской Руси говорит наличие правовой регламентации жизни. Ко времени великого князя Киевского Ярослава Мудрого относят начало создания сложного юридического памятника - “Русской Правды”. Она опиралась на нормы обычного права и на прежнее законодательство. Для того времени важнейшим признаком силы документа были узаконенный прецедент и ссылка на древность. Ярославу принадлежат первые 17 статей “Русской Правды”, в которых ограничивалась кровная месть кругом ближайших родственников, что говорило о существовании в данное время норм первобытного строя. Законы разбирали споры между свободными людами и, прежде всего, среди княжеских дружинников. Новгородские мужи получали те же права, что и киевские. Позднее содержание “Русской Правды” было существенно дополнено другими нормами.
Еще одной чертой, характеризующей европейский характер древнерусской государственности, стало принятие христианства. В дополнение к вышеизложенному по данной проблеме, заострим внимание на том, что в результате принятия христианства образовался историко-культурный своеобразный феномен, не нашедший аналогов в славянском мире. Страна, в то время близкая по социально-политическому и экономическому уклада Чехии и Польше (принявшим католичество и вошедшим в круг цивилизации и культуры латинской Европы), в культурном отношении сблизилась с южнославянскими народами Балканского полуострова, находившимися в сфере влияния Византии и развивавшимися по византийской модели. Это обстоятельство во многом определило особенности развития страны и ее культуры на долгое время. Христианство, заимствованное от греков, и в то же время, не отмежеванное полностью от запада, в конечном счете, оказалось ни византийским, ни западным, а русским. Это обрусение христианского верования и церкви рано началось и шло в двух направлениях. Первое направление - борьба за свою национальную церковь в верхах. Греческие митрополиты встретились на Руси с тенденцией к самобытности. Первые русские святые были возвеличены по причинам политическим, не имеющим отношения к вере, вопреки мнению грека-митрополита. Вторая струя шла из народа. Новая вера не могла вытеснить то, что было частью самого народа. Рядом с христианской верой, недостаточно крепкой в народе, были живы культы старых богов. Складывалось не двоеверие, а новая синкретическая вера как результат обрусения христианства. Христианство было своеобразно усвоено русскими, как и все, что попадало извне.
Как повлиял выбор христианства на русскую историю и культуру? В период Х – XIII вв. происходил сложный психологический слом языческих верований и становление христианских представлений. Процесс смены духовных и нравственных приоритетов всегда труден. На Руси он происходил не без насилия. На смену жизнелюбивому оптимизму язычества шла вера, которая требовала ограничений, строгого выполнения нравственных норм. Принятие христианства означало изменение всего строя жизни. Теперь центром общественной жизни стала церковь. Она проповедовала новую идеологию, прививала новые ценностные ориентиры, воспитывала нового человека. Христианство делало человека носителем новой морали, основанной на культуре совести, вытекающей из евангелистских заповедей. Христианство создавало широкую основу для объединения древнерусского общества, формирования единого народа на основе общих духовных и нравственных принципов. Исчезла граница между русом и славянином. Всех объединила общая духовная основа. Произошла гуманизация общества. Русь была включена в европейский христианский мир. С этого времени она считает себя частью этого мира, стремясь играть в нем видную роль, всегда сравнивать себя с ним. В числе многочисленных экономических, социальных, культурных последствий вхождения Руси в семью христианских народов было осознание русской культурой места восточных славян в мировом историческом процессе, ценности знаний о прошлом Руси, сохранившихся в устном народном творчестве.
Христианство оказало влияние на все стороны жизни Руси. Принятие новой религии помогло установить, повторим это еще раз, политические, торговые, культурные связи со странами христианского мира. Оно способствовало становлению городской культуры, в преимущественно сельскохозяйственной, по роду жизнедеятельности стране. Но необходимо учитывать специфический “слободской” характер русских городов, где основная масса населения продолжала заниматься сельскохозяйственным производством, в незначительной мере дополненным ремеслом, а собственно городская культура сосредоточилась в узком кругу светской и церковной аристократии. Этим можно объяснить поверхностный, формально-образный уровень христианизации русских мещан, их невежественность в элементарных религиозных верованиях, наивное истолкование основ вероучения, столь удивлявшее европейцев, посещавших страну в средние века и в более позднее время. Опора власти на религию, как на социально-нормативный институт, регулирующий общественную жизнь, сформировала особый тип русского массового православия - формального, невежественного, часто синтезированного с языческой мистикой.
Церковь способствовала созданию на Руси великолепной архитектуры, искусства, появились первые летописи, школы, где обучались люди из различных слоев населения. То, что христианство было принято в восточном варианте, имело и иные последствия, проявившиеся в исторической перспективе. В православии слабее, чем в западном христианстве была выражена идея прогресса. Во времена Новгородско-Киевской Руси это еще не имело большого значения. Но по мере того, как ускорялись темпы развития Европы, ориентация православия на иное понимание целей жизни сказывалось существенно. Европейского типа установка на преобразующую деятельность была сильна на первых этапах истории, но она была трансформирована православием.
Русское православие ориентировало человека на духовные преобразования, стимулировало стремление к самосовершенствованию, приближению к христианским идеалам. Это способствовало развитию такого феномена, как духовность. Вместе с тем православие не давало стимулов для социального и общественного прогресса, для преобразования реальной жизни личности. Ориентация на Византию означала и отторжение от латинского, греко-римского наследия. М.Грек предостерегал от перевода трудов западных мыслителей на русский язык. Он считал, что это может нанести ущерб истинному христианству. Особенной хуле подвергалась эллинистическая литература, которая вообще не имела отношения к христианству. Но полностью отрезанной от Античного наследия Русь не была. Влияние эллинизма, вторичное, сказывалось через византийскую культуру. Оставили свой след колонии в Причерноморье, велик был интерес и к античной философии.
В данной связи представляется принципиальным подчеркнуть следующее обстоятельство: в течение длительного времени, до XIX века христианство останется доминантой культуры. Оно будет определять стиль, манеры, образ мыслей и чувств. Складывалось своеобразное отношение церкви и государства. Государство взяло на себя и церковные задачи. Церковь стала орудием централизации государства, создала идейные основы самодержавия. Организационные особенности церкви способствовали культурной замкнутости страны. В России усилился традиционализм. Здесь не было реформации - альтернативы православию. С периода Московского царства нарастает культурное отставание от Западной Европы 94 .
Таким образом, содержание и характер процесса формирования и развития древнерусской государственности со всей очевидностью свидетельствует об общности многих черт начального периода государственности у восточных славян с аналогичными процессами, проходившими в Европе. В ходе генезиса начального этапа государственности у восточных славян сформировалась система факторов, оказавших влияние как на исторические судьбы многих народов нашей страны, так и на народы соседних европейских и восточных стран. Характерные черты и особенности древнерусской государственности прямо свидетельствуют в целом о европейском типе цивилизации. Сказанное, однако, не дает оснований, для того, чтобы не учитывать следующего обстоятельства: российская цивилизация (в том числе, и цивилизация древней Руси) перманентно испытывала в своем развитие фактор евразийского ареала своего существования.
Период XIII – XVI вв. в истории Европы характеризовался активным процессом становления цивилизации западного типа. На смену феодальной раздробленности приходит устойчивая тенденция складывания национальных европейских государств.
Заключение вассальных договоров означало установление правовых отношений между некоторыми социальными группами - феодальными землевладельцами. В XIII – XIV вв. в Европе происходит так называемая “коммунальная революция”, в ходе которой население городов, резко выросшее в результате углубления общественного разделения труда, или выкупает территорию городов у землевладельцев, или начинает строить отношения с феодалами на основе договоров и налогов. Указанные процессы привели к увеличению числа собственников, стремившихся ограничить экономическую и политическую власть королей над собой. Под давлением баронов - непосредственных вассалов монархов - английский король Иоанн Безземельный в 1215 г. подписал “Великую хартию вольностей”. Она ограничивала королевскую власть в интересах лендлордов (крупных земельных собственников), предоставляла некоторые привилегии рыцарству, свободному крестьянству и горожанам. В Германии сложилась система “Магдебургского права”, закреплявшая права и свободы горожан, их право самоуправления. Усиливавшийся в результате притока горожан класс собственников не только стремился к установлению правовых отношений с королевской властью, но и создавал органы власти, способные ограничивать произвол монархии. Формировались, например, сословно-представительные учреждения: Генеральные штаты во Франции (1302 г.) и в Нидерландах (1463 г.), кортесы в Испании (1137 г.), парламент в Англии (XIII в.), проводившие политику в интересах различных социальных группсобственников н защищавшие их от произвола наследственной единоличной королевской власти.
Эпоха Великих географических открытий ускорила темпы прогресса западной цивилизации за счет активизации накопления капитала, базирующегося на захвате и ограблении открытых земель. Евроцентризм, католическая экспансия, стремление переделать весь мир по своему подобию и противостоять натиску агрессивной исламской государственности привели к столкновению Запада и Востока, организации в 1096 – 1270 гг. крестовых походов против мусульман и православного мира. Их итогами стали полная утрата европейских владений на Ближнем Востоке, завоевание крестоносцами Константинополя и создание Латинской империи (1204 – 1261 гг.) на части территории Византии. Впоследствии Византийская империя была восстановлена и завоевана турками в 1453 г.
Государства восточного общества продолжали существовать в этот период на основе жестких вертикальных связей в условиях усиления всевластия бюрократии, распоряжавшейся всеми общественными богатствами. Попытки частных собственников противостоять государству, как правило, оканчивались проведением последним масштабной экспроприации (изъятие собственности). Борьба социальных низов против верховной власти развертывалась на Востоке в основном под лозунгами всеобщей уравнительности. Исламская религия, ставшая духовным стержнем большинства обществ восточного типа развития, усилила жесткую организацию государств и их наступательную внешнюю политику. В XIV – XVI вв. Османская Турецкая империя становится влиятельнейшей державой мира. В позднее средневековье в жизни Востока важную роль продолжали играть кочевые народы и создаваемые ими на принципах подданства и единовластия государства, мощнейшим из которых была Монгольская империя Чингисхана.
В тот же период завершается окончательный раздел духовного мира востока на сферы влияния между исламом, буддизмом, индуизмом и конфуцианством, провозгласившими, наряду с другими приоритетами, необходимость духовного самосовершенствования человека.
Анализируя период XII-XV вв. в истории России, В.О.Ключевский называл его “удельными годами” и писал, что российские города и области представляли на протяжении почти трех столетий обособленные и замкнутые миры, а “дружины, аристократия оружия, со своими князьями скользили поверх этих миров, с трудом поддерживая связь между ними” 95 . После 1132 г. происходит не распад Древнерусского государства, а превращение его в своеобразную федерацию княжеств сначала во главе с Великим киевским князем, власть которого постоянно ослабевала. Отношения между князьями регулировались существовавшим тогда обычным правом и заключавшимися соглашениями. Наступление феодальной раздробленности было обусловлено рядом объективных причин:
натуральный характер феодального хозяйства. Он давал возможность автономного существования отдельным его единицам. Вместе с тем рост частного боярского землевладения в условиях слабых экономических связей вел к экономической независимости феодалов (бояр и удельных князей) от Великого князя. Развитие ремесла превращало города в независимые от Киева экономические и административно-политические центры феодалов, увеличивало их количество (конец XII в. - 150 городов, середина XIII в. - 240). Вокруг городов складывались местные рынки, зарождалось товарное производство;
распространение поместного землевладения, при котором дружинники получали от своих князей и бояр в условное владение участки земли - поместья (место - служебная должность). Оседание дружины на земле заставляло князя терять свою подвижность, укреплять собственное княжение, а не переходить на более престижный княжеский стол. Вместе с тем помещик не являлся собственником земли, в отличие от европейского вассала, и экономически зависел от своего господина;
усиление самостоятельной военной силы князей и бояр, создание ими своих феодальных ополчений, состоявших из помещиков-дворян, для отражения внешнего врага, ведения междоусобных войн и подавления социальных волнений (число их росло по мере закабаления смердов).
Количество самостоятельных княжеств не было устойчивым из-за постоянных семейных разделов и объединений (см. табл.2).
Тема 1. Этапы развития древнерусской государственности.
И древнерусские земли в IX – XIV вв.
Темы рефератов и докладов
Практикум
- Составьте структурно-логические схемы
- Представителем этногенетического подхода в изучении истории являлся
1) В.С.Соловьев
2) Л.Н.Гумилев
3) Н.А.Бердяев
- Определите ряд исследователей – представителей концепции замкнутых цивилизаций
1) К.Маркс, Ф.Энгельс, В.Ленин
2) Ш.Монтескье, Т.Мальтус, Е.Н.Трубецкой
3) Н.Я.Данилевский, О.Шпенглер, А.Тойнби
- Выявляет типичные свойства и закономерности развития исторического процесса
1) сравнительно-исторический метод
2) ретроспективный метод
3) структурно-системный метод
- Создатель антинорманнской теории происхождения древнерусского государства
1) В.Н.Татищев
2) Н.М.Карамзин
3) М.В.Ломоносов
- Русский историк XIX в., считавший самодержавие лучшей формой правления для России
1) Н.М.Карамзин
2) С.М.Соловьев
3) В.О.Ключевский
1. «Карамзин есть последний наш летописец...»
2. Научная деятельность С.М.Соловьёва.
3. Научная деятельность В.О.Ключевского.
4. Советская историография.
Раздел 2. Древнерусское государство Киевская Русь
- Проблема этногенеза восточных славян.
- Основные этапы становления древнерусской государственности.
- Античное наследие в эпоху Великого переселения народов.
Народы и государства существуют в историческом времени и в географической локализации. Οʜᴎ формируются на определенной территории в тот или иной хронологический период. При этом со временем ареалы распространения народов и границы государств меняются. И этносы и государства не вечны: они рождаются и погибают, эволюционируют и преобразуются в новые социальные общности.
Становление народов (процесс этногенеза ) и формирование государств имеют экономическую базу, тесно связанную со средой обитания людей и определяющую образ жизни, что в свою очередь оказывает влияние на культурно-бытовые особенности этноса.
Нет двух народов с полностью совпадающей культурой, но одни и те же условия жизни, рожденные взаимодействием людей с окружающей природой, на определенном уровне развития производительных сил могут сделать их культуру, несмотря на разность происхождения и языков, во многом схожей.
Древнейшим населением Северного Причерноморья были киммерийцы. Согласно Геродоту, киммерийцы, спасаясь от скифов, бежали вдоль восточного берега Черного моря в Малую Азию.
В IХ–VIII вв. до н.э. Северное Причерноморье заселяют скифы; степи Поволжья, Приуралья и южной части Сибири занимают сарматы; в Средней Азии кочуют саки. Родственные по культуре и происхождению, они относятся к ираноязычным племенам.
Наибольшего уровня развития достигают скифы, среди которых Геродот выделяет скифов-пахарей, локализуя их в лесостепной полосе современной Украины, между Днепром и Днестром. Возникает даже Скифское государство с центром в Нижнем Поднепровье, затем данный центр перемещается в Крым, где Скифское царство просуществовало до III в. н. э. Остальное Северное Причерноморье переходит к сарматам, продвинувшимся на эти земли с востока и занявшим степи от Тобола до Дуная. Прежняя Скифия уже именуется античными авторами Сарматией.
В так называемую эпоху Великого переселения народов (IV–VII вв.) этническая карта Европы существенно изменяется. Северное Причерноморье превращается в магистральный путь для движения этносов с Востока на Запад. Политическая гегемония в причерноморских степях от сарматов переходит сначала к переместившимся с побережья Балтийского моря готам (III в. н.э.), затем к гуннам (середина IV–V вв.), после них в VI в. – к аварам.
Среди всех этих миграций особое место занимает гуннское нашествие. Племена хунну, или гунны, известны китайцам еще до новой эры. Их воинственный кочевой союз сложился на северных рубежах Китая в V–III вв. до н.э. В ту пору население нынешней Западной Монголии и Северо-Западного Китая говорило в основном на индоевропейских языках (иранских, тохарских и др.). Индоевропейцы обитали на западе в пределах нынешнего Казахстана. На север от них обитали угорские народы, от которых в наши дни уцелели лишь венгры и небольшие западносибирские этносы – ханты и манси.
Гунны долгое время вели войну с китайцами с переменным успехом. Во II в. до н.э. гунны под напором китайцев устремились на запад, воюя и побеждая соседние народы. В ходе борьбы гунны вышли к Волге, о чем свидетельствуют некоторые античные авторы. На большом пути от Монголии до Волги гунны увлекали с собой массу племен, прежде всего угорских и иранских, так что пришедшие к порогу Европы кочевники уже не являли собой однородной этнической массы.
На берегах Волги гунны вынуждены были задержаться почти на два века, поскольку встретили мощное сопротивление со стороны алан, обитавших тогда между Волгой и Доном. Аланский племенной союз был сильным политическим объединением. В 70-х гᴦ. IV в. исход двухвекового соперничества был решен в пользу гуннов: они разгромили алан и, перейдя Волгу, а затем Дон, устремились на поселение «черняховцев». Археологические данные показывают картины страшного разгрома страны «черняховцев». Была уничтожена перспективная ранняя цивилизация. Гунны пошли дальше на запад, сделав центральной областью своей «империи» Паннонию (нынешняя Венгрия).
Положение стало меняться в VI в., когда с востока, опять-таки из пределов нынешней Монголии, на запад устремился мощный поток прототюрских племен, образовавших Тюркский каганат. После распада Тюркского каганата главную роль на Северном Кавказе стал играть булгарский союз, а область обитания булгар получила наименование Великая Булгария. Она занимала территорию нынешнего Краснодарского края (севернее реки Кубань).
Первая половина VII в. прошла в борьбе между булгарами и хазарами. До начала VII в. сведений о хазарах почти нет. И лишь в связи с великой ирано-византийской войной (601–629 гᴦ.) хазары выходят на историческую арену. Именно они в качестве союзника Византии действуют в это время в Закавказье. Хазары на протяжении VIII–Х вв. вынуждены были расселяться, образуя военные гарнизоны в наиболее важных, часто окраинных пунктах державы (в Крыму, на Тамани, на Дону и т.д.). В коренной Хазарии их число неуклонно сокращалось. В Х в. Хазария ослабла. Главным врагом ее теперь была Русь, которая и разгромила Хазарский каганат.
- Проблема этногенеза восточных славян
Скорее всего в VI в. н.э. славяне занимали территорию примерно от верховья Одера до среднего течения Днепра. Расселение славян происходило в VI-VIII вв. по трем основным направлениям:
На юг – на Балканский полуостров;
На запад – в Среднее Подунавье и междуречье Одера и Эльбы;
На восток и север – по Восточноевропейской равнине.
В ходе расселения у славян происходило разложение родоплеменного строя. В результате дробления и смешивания племен складывались новые славянские общности, которые носили уже не кровнородственный, а территориально-политический характер. Создание территориально-политических общностей явилось важной предпосылкой формирования государственности. На территории, вошедшей позднее в состав Киевской Руси, известны такие союзы славянских племен как поляне, древляне, волыняне, хорваты, тиверцы, уличи, радимичи, вятичи, дреговичи, кривичи.Самая северная славянская общность, располагавшаяся в районе оз.Ильмень и р.Волхов вплоть до Финского залива, носила название словене, совпадающее с общеславянским самоназванием.
Хозяйственной ячейкой была малая семья. Низшим звеном социальной организации, объединявшим хозяйства отдельных семей, служила соседская (территориальная) община – вервь. Члены верви совместно владели сенокосами и лесными угодьями, а пашенные земли были поделены между крестьянскими хозяйствами. Переход от кровнородственной общины и патриархального рода к соседской общине и малой семье произошел у славян в ходе расселения (VI-VIII вв.).
Говоря о полянах, древлянах, вятичах и других племенах, нужно иметь в виду, что речь идет не просто о племенах, а о политических и военных союзах, включавших в себя до ста и более мелких племен и называвшихся по имени одного из них, самого сильного и многочисленного. Каждый такой союз имел собственных князей-вождей из племенной знати. Историки считают, что восточнославянские союзы племен были зародышевой формой государства, иногда их даже именуют протогосударствами. Выделение дружин было существенным этапом в расслоении славянской общины и превращения власти князя из родоплеменной в государственную.
- Основные этапы становления древнерусской государственности .
Автор летописи «Повести временных лет» монах Киево-Печерского монастыря Нестор (конец XI – начало ХII в.) оставил одно из первых описаний начальных фаз развития Руси. Формирование Киевской Руси он изображает как образование в VI в. мощного союза славянских племен в Среднем Поднепровье, принявшего название одного из племен «рос» или «рус». В VIII-IX вв. произошло объединение нескольких десятков отдельных мелких лесостепных славянских племен с центром в Киеве. Нестор рассказывает о том, что враждовавшие между собой племена ильменских словен, кривичей и чудь для наведения порядка пригласили варяжского князя. Князь Рюрик (862-879) прибыл с братьями Синеусом и Трувором. Сам он правил в Новгороде, а братья соответственно в Белоозере и Изборске. В 882 ᴦ. находившийся после смерти Рюрика при его малолетнем сыне Игоре опекун князь Олег (879–912) осуществляет поход на Киев, объединяет Новгородскую и Киевскую земли, переносит столицу Древнерусского государства в Киев. Возникло единое государство – Киевская Русь.
Толчком для славянского объединения и на севере, и на юге стала внешняя опасность, экономической основой – торговый путь «из варяг в греки». Зачинателями объединения оказались два важнейших восточнославянских центра – Новгород и Киев, а выполнил историческую миссию объединения князь Олеᴦ.
Вокруг этого летописного исторического предания издавна ведутся споры. Известия летописца стали основанием для возникновения в XVIII в. «норманнской теории» (авторы Г.-Ф.Миллер и Г.-З.Байер), согласно которой государство у славян создали норманны – скандинавские викинги, которых на Руси называли варягами. Норманнская теория имела особое политическое значение для того времени. Она оправдывала существовавшее тогда засилье немцев в государственном аппарате России. Патриотически-настроенные отечественные ученые (прежде всего М.В.Ломоносов) в противовес норманнистам пытались иногда полностью отрицать как само присутствие варягов на Руси, так и их участие в создании древнерусской государственности («антинорманнская теория» ).
Славяне и скандинавы находились в VIII-IX вв. примерно на одном уровне социального развития. В этих условиях викинги не могли принести славянам ни более высокой культуры, ни государственности. Государственность есть итог длительного самостоятельного развития общества. Приглашение варягов на княжение свидетельствует о том, что форма власти была уже известна. Варяги, судя по летописи, осели в уже существовавших городах, которые можно рассматривать как показатель высокого развития восточнославянского общества. Вместе с тем преуменьшение роли варягов в политических процессах, как это делают крайние антинорманнисты, доказывая абсолютную самобытность славянской государственности, противоречит известным фактам. Смешение родов и племен, преодоление былой замкнутости, установление регулярных связей с близкими и дальними соседями, наконец, этническое объединение северо- и южнорусских племен – все это характерные особенности продвижения славянского общества к образованию государства.
В истории Киевской Руси выделяются три этапа: становление, укрепление и расцвет, разложение.
Первый период , хронологические рамки которого определяются IX – концом Х в., связан с деятельностью киевских князей Олега, Игоря (912-945), Ольги (945-957), Святослава (957-972). В это время почти завершается процесс объединения базовых восточнославянских земель. Киевскими князьями решается проблема обороны и одновременно завоевания и защиты торговых путей: ведется борьба с варяжскими дружинами, Византией и Хазарией, начинается многовековая борьба со степняками-кочевниками, орды которых непрерывным потоком вливались в южнорусские степи. В данный период существования русского государства начинается переход от сбора дани– натурального или денежного побора с населения путем периодических объездов князем и его дружиной зависимых земель (полюдье ) к созданию административно-финансовых центров сбора дани.
Второй период – укрепление и расцвет Киевской Руси (конец Х – первая половина XI вв.) – связан с княжением Владимира Святого (980-1015) и Ярослава Мудрого (1019-1054). В данный период завершается объединение восточнославянских земель в рамках единого государства; решается проблема обороны южных и юго-восточных рубежей страны; расширяется территория государства. Общественный строй в Киевской Руси, как и в других средневековых государствах Европы, формировался как феодальный, основанный на сочетании крупной земельной собственности с зависимым мелким крестьянским хозяйством. Правовым кодексом Киевской Руси стала «Русская правда». В первой половине XI в. в княжение Ярослава Мудрого составляются два законодательных кодекса – Древнейшая Правда (или «Правда Ярослава») и «Правда Ярославичей», в совокупности давшие так называемую краткую редакцию «Русской правды ». (Этот кодекс законов стал потом действовать во всех русских землях.) Древний русский писаный закон прежде всего касался вопросов общественного порядка, защиты жизни и имущества княжеских дружинников, слуг, свободных сельских общинников и горожан. Он регламентировал права. Но в древнем юридическом своде уже просматривались черты развивающегося социального неравенства. Так,холопы (феодально-зависимое население в X-XVIII вв., по положению близкое к рабам) были полностью бесправны. Имущество человека в «Русской правде» ценилось значительно дороже самого человека, его личной безопасности и достоинства. Большинство населения составляли лично свободные крестьяне – общинники. Зависимость их от князей ограничивалась выплатой полюдья. В начале ХII в. по инициативе Владимира Мономаха создается Пространная редакция «Русской правды». В нее, помимо норм, восходящих к эпохе Ярослава Мудрого, вошел «Устав» Владимира Мономаха, закрепивший новые формы общественных отношений.
- Особенности социально-экономического строя Древней Руси.
Земля была в те времена главным богатством, основным средством производства. Распространенной формой организации производства стала феодальная вотчина , или отчина, ᴛ.ᴇ. отцовское владение, передававшееся от отца к сыну по наследству. Владельцем вотчины был князь или боярин. В Киевской Руси наряду с княжескими и боярскими вотчинами было значительное число крестьян-общинников , еще не подвластных частным феодалам. Такие независимые от бояр крестьянские общины платили дань в пользу государства великому князю.
Все свободное население Киевской Руси носило название «люди ». Отсюда термин, означающий сбор дани, - «полюдье».
Основная масса сельского населения, зависимого от князя, называлась смердами . Οʜᴎ могли жить как в крестьянских общинах, которые несли повинности в пользу государства, так и в вотчинах. Те смерды, которые жили в вотчинах, находились в более тяжелой форме зависимости и теряли личную свободу. Одним из путей закабаления свободного населения было закупничество. Разорившиеся или объединившие крестьяне брали у феодалов в долг «купу» - часть урожая, скота͵ деньги. Отсюда название этой категории населения – «закупы ». Закуп должен был работать на своего кредитора и подчиняться ему, пока не вернет долᴦ.
Кроме смердов и закупов в княжеской и боярской вотчине были рабы, называемые холопами или челядью, которые пополнялись и из числа пленников, и из числа разорившихся соплеменников. Рабовладельческий уклад, как и пережитки первобытного строя, имели довольно широкое распространение в Киевской Руси. При этом господствующий системой производственных отношений был феодализм .
Процесс экономической жизни Киевской Руси слабо отражен в исторических источниках. Очевидны отличия феодального строя Руси от «классических» западноевропейских образцов. Οʜᴎ заключаются в огромной роли государственного сектора в экономике страны – наличии значительного числа свободных крестьянских общин, находившихся в феодальной зависимости от великокняжеской власти.
В экономике Древней Руси феодальный уклад существовал наряду с рабством и первобытно-патриархальными отношениями. Ряд историков называет государство Русь страной многоукладной, переходной экономикой. Οʜᴎ подчеркивают раннеклассовый, близкий к варварским государствам Европы, характер Киевской державы.
- Язычество славян. Принятие христианства. Византийско-древнерусские связи.
Славяне, как и все народы, находившиеся на стадии разложения первобытнообщинного строя, были язычниками. Οʜᴎ обожествляли многие природные явления: воду, огонь, землю, растения, животных. Образование и развитие Древнерусского государства, формирование единой русской народности привело к тому, что язычество с множеством божеств в каждом племени, традициями родового строя и кровной местью, человеческими жертвоприношениями перестало отвечать новым условиям общественной жизни. Предпринятые киевским князем Владимиром в начале своего правления попытки несколько упорядочить обряды, поднять авторитет язычества, превратить его в государственную религию оказались безрезультатными. Язычество утратило былую естественность и привлекательность в восприятии человека, преодолевшего племенную узость и ограниченность. Киевский князь Владимир, крестившись в Херсонесе, принялся энергично утверждать византийское христианство (православие) в государственном масштабе. По его приказу население Киева было крещено в 988 ᴦ. в Днепре.
Принятие христианства означало для народа Древней Руси освоение огромного исторического и общественно-культурного опыта позднеримского, а затем и византийского мира. По этой причине обстоятельства принятия христианства, формы и методы, темпы этого сложного и многогранного процесса зависели от множества внутренних и внешнеполитических факторов. Важное место среди этих факторов имели характер и продолжительность связей Древней Руси и Византии. Географическое положение Руси на великих водных путях, связывавших Балтийское и Черное моря, в значительной степени определяло ее отношение с Византией. Она была для Руси важным рынком, куда князь и дружинники сбывали меха и рабов и откуда привозились для них дорогие ткани и другие предметы роскоши.
Исторический опыт России свидетельствует о том, что в переломные моменты ее бытия каждый раз вставал вопрос об отношениях к духовному населению Византии.
Одни исследователи считали, что византинизм оказал влияние на Россию только в церковно-религиозной и духовно-нравственной сферах. Другие полагают, что византийское влияние обнаруживается и в политической области, в отношениях государства и церкви, государства и общества, государства и человека.
Византия рассматривала себя в качестве наследницы «вечного города» - Рима, что давала империи, с точки зрения самих византийцев, право на мировое государство.
Русь находилась вне сферы непосредственно военного воздействия империи. По этой причине идею прямого подданства византийскому императору здесь никогда не принималось всерьез.
Русские князья старались укрепиться в Причерноморье и в Крыму. Византия же стремилась ограничить сферу влияние Руси в Причерноморье. В этих целях она использовала воинственных кочевников и христианскую церковь. Это обстоятельство осложняло отношения между Русью и Византией, их частое столкновения приносили попеременный успех то одной, то другой стороне.
По мнению историков И.А.Заичкина и И.Н.Почкаева Византия со своей стороны проводила двойственную политику по отношению к восточнославянскому государству. Она пыталась втянуть Киевскую Русь в свою политическую систему, стремясь при этом, во-первых, ослабить опасность, грозившую империи со стороны воинственных восточных славян, а во-вторых, использовать русов для защиты собственных интересов. В силу этого отношения между Киевом и Царьградом (Константинополь) перемежались периодами мирного сотрудничества и военных столкновений. Так, летопись «Повесть временных лет» сообщает, что в лето 907 г. пошел Олег «на греки», взяв с собою множество воинов и кораблей. «И много зла сделали русские грекам», и греки вынуждены были начать переговоры с русскими. Был заключен первый международный договор в отечественной истории между Византией и Русью, вторично подтвержденный в 911 ᴦ. Согласно договору 907 ᴦ. русские торговцы получали в Византии привилегированное положение, а договор 911 ᴦ. регламентировал русско-византийские отношения по широкому кругу политических и правовых вопросов. В 941 ᴦ. поход Игоря на Константинополь закончился неудачно. В 944 ᴦ. был заключен договор, согласно которому упорядочивался прием всех посланных великим князем(глава великого княжества на Руси в X-XV вв.) в Царьград. Княгиня Ольга неоднократно бывала в Константинополе, и даже первая из представителей великокняжеского рода приняла христианство.
Новый этап отношения Руси с Византией и с другими соседними городами приходится на время княжения Святослава, проводившего активную внешнюю политику. Он вступил в столкновение с могущественным Хазарским каганатом, разгром которого в 965 ᴦ. привел к образованию из русских поселений на Таманском полуострове Тмутараканского княжества.
Падение Хазарского каганата и продвижение Руси в Причерноморье вызвали беспокойство у Византии. Стремясь ослабить Русь и Дунайскую Болгарию, византийский император Никифор II Фока предложил Святославу совершить поход на Балканы. Надежды византийцев не оправдались. Святослав одержал в Болгарии победу. Поскольку данный исход был нежелателен для византийцев, они начали войну с Русью. Хотя русские дружины сражались храбро, силы византийцев намного превосходили их по численности. В 971 ᴦ. был заключен мирный договор: дружина Святослава получила возможность вернуться на Русь со всем своим вооружением, а Византия удовлетворилась лишь обещанием Руси не совершать нападений. На этом события не заканчивались. Для ослабления русского влияния в Болгарии Византия использует печенегов. На днепровских порогах печенеги напали на русское войско, Святослав погиб в бою.
Следующая стадия русско-византийских отношений приходится на время княжения Владимира и связана с принятием Русью христианства. По просьбе византийского императора Василия II дружина Владимира помогла подавить восстание претендента на императорский престол. При этом византийский император не спешил выполнять свое обещание выдать замуж за Владимира свою сестру Анну. Между тем данный брак имел для Руси важное политическое значение. Чтобы добиться выполнение договора, Владимир начал военные действия против Византии.
Победив Византию, он добился не только выполнения договора, но и независимости своей внешнеполитической деятельности от византийского императора. Русь стала в один ряд с крупнейшими христианскими державами средневековой Европы. Это положение Руси нашло отражение и в династических связях русских князей с Германской империей и другими европейскими государствами.
Становление христианства на Руси было сопряжено с определенными трудностями, особенно в северной части страны. На протяжении многих десятилетий и даже веков в сельских местностях существовало двоеверие – своеобразное совмещение прежних представлений о мире с элементами христианского мировоззрения и мировосприятия. Принятие христианства имело большое значение для дальнейшего развития Древнерусского государства: оно идеологически закрепляло единство страны, создавались условия для полноправного сотрудничества славян Восточно-Европейской равнины с другими христианскими племенами и народностями. Новая христианская религия отвечала интересам укрепляющегося класса феодальных землевладельцев. Крещение Руси создало новые формы внутренней жизни и взаимодействия с окружающим миром. Вместе с христианством стала проникать на Русь струя новых политических понятий и отношений. В рамках этого периода истории Киевской Руси принимается и утверждается не только единая государственная религия – православие, но в стране появляются первые письменные законы.
Киевская Русь из сравнительно небольшого союза славянских племен превратилась в крупнейшую державу средневековой Европы. В регионе, где переплетались взаимные влияния – византийское, западноевропейское, восточное, скандинавское – сформировалась восточнославянская средневековая цивилизация. Восприятие, переплетение и взаимовлияние этих разнообразных социальных, политических и культурных элементов во многом определили самобытность древнерусской цивилизации.
Вопросы для самоконтроля
1. Какие племена и народы проживали на территории нашей страны в период Великого переселения народов?
2. Где находилась историческая прародина славян?
3. Назовите крупнейшие военно-политические союзы славянских племен в VI – VIII вв.
4. Сравните «норманнскую» и «антинорманнскую» теории возникновения древнерусского государства.
5. Охарактеризуйте основные этапы истории Киевской Руси.
6. Перечислите особенности социально-экономического строя древнерусского государства.
7. Каковы черты язычества как формы религиозного сознания?
8. Раскройте историческое значение принятия христианства.
9. Чем характеризовались византийско-древнерусские связи?
